– Хорошо. Рад, что ты быстро учишься.
– Мы друг в друга буквально врезались. По большей части это была моя вина. Локоть сам ушел в сторону.
Я сочувственно киваю:
– Тот самый проклятый локоть.
– Он порядком испортил мне жизнь, – говорит Гейб, закатывая глаза, – но, по крайней мере, дал шанс поговорить с Лией.
– Стакан наполовину полон.
– Так вот, когда мы закончили убирать, она вела себя так… мило. Представилась, как будто мы незнакомы, но сделала это так скромно.
Я улыбаюсь.
– Цыпочка как раз в твоем вкусе.
– Я серьезно. Еще она сказала, что не хочет мне надоедать, а я еле сдержался, чтобы не заорать, что она мне никогда не надоест. Но ответил, что тоже не хочу ей надоедать. А потом мы минуту просто стояли. – Он качает головой и краснеет. – Я предложил проводить ее до дома, но там была ее подруга, так что она осталась.
Он не отрывает взгляда от стола.
– Хорошо пообщались.
– Точно. Она сказала, что ей понравилось эссе, которое я читал на паре.
– Очень хорошо пообщались.
– Как думаешь, это было слишком? Просить проводить ее до дома?
– Вовсе нет. Вы живете по соседству. Это было любезно. Я бы даже назвал это джентльменским поступком.
– Круто. – Он замолкает и чешет голову. – Мне было трудно ее расслышать.
Я киваю, но молчу, потому что между этой информацией и мыслями о локте он может сказать что-нибудь существенное. Он как олень: нельзя делать резких движений, чтобы не спугнуть его мысли.
– Я всегда волнуюсь. Даже не знаю, куда смотреть. Уши говорят: «Следи за ртом», а глаза твердят: «Смотри куда угодно, лишь бы не на рот!» Сложно побороть многолетнюю привычку не смотреть на людей.
Ох, какой же он грустный. Не знаю, как ему помочь. Обычно он редко бывает таким словоохотливым, и я паникую, потому что не знаю, что сказать. Я – худший друг на свете.
Может, пошутить?
– А что говорит нос? Ему есть что сказать по этому поводу? Или ногти на ногах, Гейб?
– Заткнись, не будь засранцем, – говорит он, но хотя бы уже улыбается. И не обиделся на поддразнивания.
– Мне кажется, у твоего левого яичка тоже есть мнение.
Он смеется.
– Знаю, что туплю.
– Нет, это не тупо, – говорю, пожимая плечами. – Это несколько субъективно. Надо делать то, что хорошо для тебя в данный момент. И не парься об этом.
– Да, ты прав.
– Я прав всегда.
– Она… очень красивая, а вблизи еще красивее.
– Ты видел ее близко много раз.
– Да, но в этот раз было по-другому, – говорит он и улыбается. Затем его лицо искажается от боли, и он щиплет себя за переносицу. – У меня было такое паршивое эссе: о застенчивости. Теперь чувствую себя дураком, потому что она его запомнила и ассоциирует меня с неуверенностью.