– Он прав, – кивнула Антонова, – так будет шанс, захватив и отстранив Эдуарда, одновременно возвести на трон нашего короля Георга. Но только я посоветовала бы все подготовить тщательнее и ударить тогда, когда будет полная гарантия успеха, то есть в первой половине августа после завершения Южногерманской наступательной операции…
– Что ж, – сказал Сталин, – есть мнение, что все сказанное необходимо тщательно обдумать и заново взвесить. Вызывать в Москву товарища Ларионова, который в настоящий момент находится в Бискайском заливе, думаю, ни к чему. Его адвокатом побудете вы, товарищ Василевский, а товарищ Сталин и товарищ Антонова будут вам оппонировать. Пусть лучше позже, но уж наверняка. И с британским королем мы еще переговорим. На этом наша сегодняшняя закончена, встретимся через трое суток в том же составе.
30 июня 1943 года. 05:35. Третий рейх, Вюртемберг-Гогенцоллерн, пригород Ульма Херрлинген, дом семьи Роммелей по адресу Wippinger Steige 13.
Фрау Люси Роммель (в девичестве Моллен), честная жена (почти вдова) и мать, а также добрая католичка.
С тех пор как Эрвин пропал на Восточном фронте, наша семья угодила под плотное наблюдение. Ежесекундно я ощущала на себе пристальное внимание гестапо. Эти люди были повсюду: они прохаживались у нашего дома, смотрели из соседских окон, они следовали за нами куда бы мы ни направлялись… Они словно бы даже и не скрывали своего присутствия, давая нам понять, что ускользнуть или спрятаться от них невозможно. Да мы бы не стали и пытаться… Уже давно нами завладело чувство беспомощности и обреченности, став чем-то привычным и повседневным.
Мы проживали в Винер-Нойштадте, на так называемой Роммель-вилле – ее построили для моего мужа в то время, когда он командовал в Вене Терезианской военной академией. О, это были счастливые предвоенные дни, когда мой супруг был любимцем фюрера… В нашем доме перебывал весь высший свет Рейха, или, по крайней мере, большая его часть. Правда, когда мы оставались наедине, Эрвин говорил, что служит не фюреру, а Германии, но, честное слово, это было так по-детски… В те безмятежные времена фюрер и Германия были для нас синонимами.
Начало Польской кампании означало разлуку. Я оставалась жить на Роммель-вилле, а мой муж сначала исполнял обязанности военного коменданта штаб-квартиры фюрера (это было безопасно, потому что на нее никто и не собирался нападать), а потом во главе седьмой панцердивизии геройствовал во Франции. С зимы сорок первого года он стал возглавлять Африканский корпус, который должен был помочь итальянцам отобрать у англичан Египет и Суэцкий канал. И каждый раз Эрвин был блистателен и непобедим. Солдаты его любили, а фюрер повышал в звании и осыпал наградами. И все это время у нас на Роммель-вилле не переводились влиятельные и высокопоставленные гости, зашедшие засвидетельствовать почтение жене и сыну героя Рейха.