Это все Ведогонь тебе насказал
и напел и сказку, и песню.
Посмотри, вон растерзанный лежень лежит,
это наша бездольная, наша убогая Русь,
ее повзыскала Судина, добралась до голов:
там, отчаявшись, на разбой идут,
там много граблено, там хочешь жить,
как тебе любо, а сам лезешь в петлю.
А.М. Ремизов «К Морю-Океану»
…Однажды… Жила-была… В некотором царстве, в некотором государстве… Стоял жилой дом. Не то чтобы новый, да и не больно старый, и одной стороной глядел на октябрьский[11] закат, правда не всеми окнами. Некоторые скрывались за высокими тополями, чьи календари по осени всегда отставали, и посему деревья пока не обращали внимания на багряно-желтое ее шествие. На балконе третьего этажа, заваленном всякой всячиной, на рухнувшем диване сидела девушка и читала библиотечную книгу в истертом переплете, время от времени поднимая взгляд серо-голубых глаз в сторону солнца, садящегося меж двумя заводскими корпусами.
Посмотрим на эту девушку. В ту пору, если не изменяет мне память, в Тридевятом том государстве проживало около 269 миллионов человек. Если отметем неславянское население, то останется 189 миллионов двести тысяч. Разделим приблизительно наполовину, так как мужская часть не в счет. Предположим, что белокурых и светлоглазых сорок процентов. Возьмем во внимание возраст. Итого выходит, что таких девушек было по меньшей мере 611 тысяч. И наверное, тысяч пятьдесят в этот момент читали.
Книга, должно быть переводная французская и про любовь, как нельзя лучше подходила последним аккордам затянувшегося бабьего лета. Ничего не замечая вокруг, девушка внимала вещам, про которые очень мало говорили в школе, и послушно пошмыгивала носом все чаще и чаще, так как роман катился под шелест страниц к драматической развязке. Вот волны Сены сомкнулись над головой главной героини, и в темнеющем послезакатном воздухе девушка захлопнула книгу, а глаза ее были полны ясных слез. И все-таки… как это прекрасно – умереть во имя любви! Пожалуй, лучше, чем учить математику и получать двойки по географии. Девушка вздохнула.
Присмотримся повнимательней к ней. Собственно говоря, она была еще скорее девочкой четырнадцати-пятнадцати лет, телом тоненькая и хрупкая, с душой мягкой, как морская волна. Но не забудем о силе волн, их терпении перемалывать скалы в песок, вспомним о ярости цунами, сметающей все на своем пути! И, заканчивая нехитрое описание, отметим на остреньком личике бледнеющие веснушки, медвежатами готовящиеся впасть в зимнюю спячку. Звали девочку… ну, скажем Наташей, и училась она, в общем-то, на тройки.