– А почему их нет на Земле? Леших, водяных, бродниц, берегинь…[18]
– Эмигрировали. Или вымерли.
– Как так вымерли?!
– …А ты знаешь, сколько китов бороздило море-океан лет всего сто назад? Столько же было и русалок с рыбьими хвостами. И дело это одних только рук гарпунщиков, среди волн, где пешком не разгуляться. А на суше…
Ответ пугал Наташу, ибо длинной вереницей за ним ползли новые вопросы, часть ответов на которые девочка не желала знать… но догадывалась. Однако обычно она почти не задавала вопросов. Принеся ее после очередного путешествия, Нуми тактично отворачивался, пока Наташа, облачившись в ночную рубашку, не забиралась под одеяло. Потом он садился у изголовья и говорил о следующем «круизе». Наташа засыпала в четвертом, а то и пятом часу ночи, держа его за чешуйчатую ладонь. Затем Нуми осторожно поправлял ей одеяло и раскиданные по подушке волосы, неощутимый, как Дрема[19], и умудрялся уходить, закрыв за собою дверь балкона на шпингалет…
Наташа окончила песню и обернулась. Улыбки заменили им приветствие.
– Пойдем, покушаем – сегодня я одна здесь хозяйка!
Нуми одобрил ужин. Наташа почти не ела, любуясь новизной ощущения – смотреть на своего парня за столом, как он хвалит с набитым ртом ее кухонное искусство.
Девочка предложила посидеть и поболтать немного перед вояжем. Но слетать никуда не довелось. Пришла внезапно Настя, вся в пятнах гнева. На вечере у нее увели ухажера. «И кто?! Любка Бакланова, стерва!..» И пошло, и поехало. Настя ходила взад-вперед по кухне, а Наташа прятала улыбку. В ее комнате, в собственной ее кровати спал дракономальчик. Наташа уговорила его остаться на случай, если Насте надоест ершиться, и она вспомнит, что пора бы и баиньки. И хотя момент этот наступил довольно-таки поздно, Наташа не расстроилась. И, ложась потом в пропитанную каким-то легчайшим ароматом постель, она заснула на седьмом небе от счастья…
– Новый год производит на вас, людей, сильное впечатление, – заметил 31 декабря около пяти часов вечера Нуми. – И я сделаю тебе подарок, какой тебе и не снился!
Для подарка требовалось много свободного времени, и Наташа соврала матери, что идет с соседкой встречать Новый год. Настя уже успела упорхнуть, и поймать девочку на слове было непросто. Но если бы не вдруг почувствовавшая себя худо тетка, не выкроить бы Наташе вольных часов с половины шестого вечера до семи утра следующего дня.
– Как раз хватит, – рассудил драконий мальчик. – А твоя тетя не слишком ли больна?
– Она всегда болеет на праздники – не любит встречать их в одиночку!
Нуми ухмыльнулся, хотя и не понял полностью смысла тетушкиной хвори. Он теребил висящий на шее камушек невиданного цвета с какими-то гравюрами, которые походили на танцы телевизионных помех после конца программы. Наташа пока не спрашивала – Нуми всегда все сам объяснял.