Несколько минут отбыли в небытие прошлого. Мэр наконец очнулся и подал свиток Учителю.
– Зачитать на площади, – сказал он и пошел к двери.
Перед его лицом зажужжала муха[6]. Мэр, уже Бывший, махнул рукой, поймал досадное насекомое и раздавил его в кулаке. Но и этого ему показалось мало, он бросил муху на пол и старательно размазал ее по паркету ботинком[7].
Через несколько дней Девица вошла в приемную, где раньше трудился Смуф. Сейчас его обязанности исполнял Бывший Мэр – бил печати, ставил входящие номера, раскладывал бумаги… Девица была настолько серьезна, что даже не стала французничать. Кротко поздоровалась:
– Добрый день, шеф.
– Привет, милая, но я уже не шеф.
– Для меня ты всегда останешься Шефом, шеф.
– Хм!
– Я пришла попрощаться.
– Ты уезжаешь?
– Да, в столицу. Буду работать личной секретаршей Критика-мясника. Он ждет меня на улице на белом пегасе.
– Ну, хоть ты от всей этой заварухи не в накладе, а даже наоборот… Желаю успехов! И личного счастья… Да! Личного счастья. Будь здорова.
Но Девица заставила его подняться и поцеловаться на прощанье. Она утерла предательскую слезу, он же не посмел утереть свою, пока Девица не вышла.
Бывший Мэр открыл окно, чтобы помахать ей вслед. И увидел, что пегас был грузовым. В горле Бывшего Мэра затрепыхал грустный смех.
Вечный Старик любит говорить:
– Никто не знает, что теряет, когда обретает, и что обретет, когда потеряет!
Атанас П. Славов. Сны для Космодора
– Внимание, Космодор первого ранга Гавон Рен-барх! Готовность к старту!
Индикаторы излучали неистово-яркий желтый свет – сигнал нулевого поля. Деформированное пространство гасило звезды на экране.
– Космодор первого ранга, Гавон Рен-барх! До старта остается восемь… Семь… Шесть…
– Космодор первого ранга, Гавон Рен-барх! – Величественный голос Доктринера врезался в диктовку автомата. – Жду очередного вашего успеха в очередной вашей миссии. – Старт!
Автоматика вытолкнула корабль в нулевой тоннель и отключилась. С этой минуты Гавон был предоставлен самому себе. Отвратительное головокружение, появившееся еще при первом переходе, упорно не желало проходить. Поэтому, когда переходов стало уже четыре, Гавон решил отдохнуть…
До Солнечной системы оставалось несколько световых месяцев – ничтожное расстояние для тахионного локатора. Гавон, восстановив силы в биокамере, вернулся в кабину полный кипящей бодрости. Пульт приятно холодил пальцы. Тихие пощелкивания переключателей оживили экран, который с этого момента должен был стать продолжением его зрения.
Наконец Гавон увидел Солнечную систему не в записи станции 300, а воочию. Мощность локатора давала возможность рассмотреть каждую планету в отдельности, но сейчас не это интересовало Космодора.