Так продолжалось наше царствование.
По ночам наш с Королевой зал освещался камином, паутинками фосфоресцирующих грибов да живыми люминофорными лампами, единственными свидетелями наших ласк. А днем Королева пристально следила за тем, что происходило вокруг. Я же старался благоустроить наше государство. Совершенствовал режущие инструменты и оружие. Составлял карты прямых владений и контролируемых территорий. Приказал утрамбовать дороги и вымостить их галькой и ракушками. Затеял даже агрономический проект, засеяв поля ржи. Очень скоро мы собрали первый урожай, и хлеб перестал быть редким лакомством. Велел построить подъемники, приводимые в движение водяными колесами, для чего отряды Мастеров и рабочих устроили запруды. По образовавшимся искусственным водоемам мы с Королевой иногда катались на лодке. Моя любимая быстро преодолела страх от глубокой воды, а когда я научил ее плавать… гм… Гвардейская охрана пережила час кошмара, когда мы одной жаркой ночью тайно ушли из Дома и занимались любовью в воде… Инцидент вызвал страшную панику в Семье, и мы больше не рисковали.
Тогда я решил подарить ей ванну. Решил, что это доставит моей милой не меньшее удовольствие, чем плавание, – и не ошибся. Королеве так понравилось барахтаться в нарочно согретой на солнце воде, что она, не позволяющаяся себе ничего лишнего, с трудом воздерживалась от злоупотребления этим удовольствием – например руководить державой из ванны, чего, я уверен, ей жутко хотелось.
Между тем, войска продолжали расширять наши владения. К сожалению, мои грандиозные замыслы установки линий коммуникаций, как и учреждения некоего института наместников в удаленных колониях встречали серьезные трудности. Для составления дел и отчетности необходима письменность, которой у нас как раз и не было из-за фактического отсутствия речи. С большими усилиями мне удалось свести в систему те знаки, которыми рабочие-собиратели помечали свои тропы, ибо стало ясно, что пометки говорят о длине тропинок и о виде и количестве находящейся в их конце добычи. Но даже составив этот каталог, я ничего не решал. Подобными значками не издашь указы, циркуляры, докладные и тому подобное! Вероятно, мое стремление придать человеческие черты этому миру выглядело смешным. Я старался сотворить практически «лишние» вещи. Королева великолепно справлялась со своими обязанностями без посредничества табунов чиновников и легионов писарей, она не нуждалась ни в законах (ее воля – закон), ни в парламенте (опять то же), ни в прочей ерунде (и правильно, по крайней мере, в данной реальности). Она допускала существование советников. В качестве же Уполномоченных – мои придуманные «наместники» – в дальние крепости и селения она посылала одну из двадцати девяти наших дочерей-Маток. Дважды в сутки, а то и чаще, от каждой Уполномоченной прибывали Вестоносцы – одна особенно длинноногая и энергичная каста. Я, уже привыкший к способам общения Королевы с народом, не переставал удивляться ее способностям, когда прибывал курьер. Моя подруга или всматривалась в очи Вестоносцу, или обнимала его, но чаще просто закрывала свои огромные, прекрасные и почти всегда лишенные выразительности глаза и опускала длинные чувствительные пальцы ему на затылок. Минута проходила в неподвижности – она поднимала веки. И уже знала ВСЕ, что надо. Затем, едва ли не с материнской заботой, то есть, чуточку ласковее, чем обычно, отправляла Вестоносца отдыхать. Только среди них было принято спать днем… не считая меня, разумеется. Она, конечно, выражала неудовольствие моей привычкой дрыхнуть после обеда, но все же позволяла мне эту блажь, тем более, что в особенно загруженные дни я бы просто надорвался без пары часов сна.