– Розы, – ответил он.
– Розы? – удивлялись они. – Что такое «роза»?
Был еще один трудный вопрос – Ицко задавал его не раз на своем диалекте, который относился к общему языку науатл:
– Что происходит с вашими детьми после того, как они вырастут? У нас каждый восьмой ребенок идет в школу, а остальные…
Преследователи были уже совсем недалеко. Их силуэты выплыли из клубов пыли. Теперь дети молчали. Округленные глаза некоторых из них оставались сухими. Другие тихо всхлипывали. Стояли, вцепившись в колючую проволоку пальцами, и смотрели туда, на родителей, пришедших избавить их от него.
Вдруг Читка схватила его за брюки.
– Ты ведь не позволишь нас поймать? – прошептал Ицко.
– Нет, генерал, – отозвался солдат. – Нет, мой мальчик. Я вас просто так не отдам. Я никогда б не сделал этого!
Фиолетовая пыль навевала безнадежность. Вор детей посмотрел в последний раз на свое завоеванное живое богатство. В его глотке застрял ком. Он опустил ладони на детские плечи и медленно выпрямился.
Десять дней спустя его привезли в престольный город связанным веревкой. Сначала привели к врачу, который дополнительно пристегнул его турникетом, после того как на всякий случай поковырял в ранах грязным пинцетом. Потом отправили под конвоем в какое-то имперское ведомство, где зарегистрировали как военнопленного и выдали ему временное удостоверение личности на пластмассовых листах. На каждом пропускном пункте останавливали и пробивали в документах дырку. Задержались у здания Министерства смерти, куда один из сопровождающих вошел навести справки. Он вернулся оттуда после четверти часа с инструкцией, и арестованного снова повели куда-то, надев перед тем на его шею что-то вроде хомута в форме подковы, длиной в полметра и шириной около тридцати сантиметров. Сквозь дырочки в нем были просунуты веревки из горькой куи с узлами на концах, которые сторожи скрещивали так, что верхняя половина его тела была почти обездвиженной. Зашагали по дороге, а прохожие подсматривали за ними краем глаза. Никто не бросил камень в него, никто не нагрубил ему. Ведь в его венах текла кровь – пища богов. Наверное, ему будет оказана высокая честь быть откормленным и обученным играть на флейте. Ему позволят выбрать себе в невесты красивую девушку, и только после этого с него сдерут шкуру заживо или вырвут сердце – судьба, которая у обыкновенных граждан могла вызывать только зависть…
Бежавшие рядом сорванцы, однако, шутили над ним, кололи его оголенными проводами и булавками, выпучивали выразительно глаза и показывали ему кукиш – символ, понятный любой человеческой цивилизации.