– Убьют тебя! И не постесняются же! И тогда зачем все это было? Почему сдали город? Почему примирились? Ты же ведь захотел так – покориться воле Божьей…
– Покориться воле свыше – это одно. А покориться земным хозяевам – другое. Жаль, что не научил тебя видеть разницу, Александр… Уйди прочь. Стыдно на тебя смотреть.
Я снова опустился на колени и сплел пальцы в молитве. Сильно зажмурил глаза, чтобы не видеть слезы того мальчишки, которого любил как сына. Господи, если ты еще слышишь меня, сохрани парня! Не откажи в милости своей и его отцу, по твоей воле царю и самодержцу болгар. Дай силу и упование тем, чьи вопли и плач слышу в сей миг. Господи, не за себя прошу, мой путь окончен…
Кто-то лает на своем варварском наречии. Грубая рука палача жмет голову к плахе. От подножия скалы хором кричат от ужаса. Поднимаю веки и тут же жмурю глаза от блеска поднятого надо мною лезвия…
– Семнадцать тридцать. Рабочий день окончен.
Тихий и журчащий женский голос прервал медитацию и прогнал видение прошлого, нежно притягивая сознание к настоящему. Яркое освещение над столами в читальном зале погасло, оставляя только парящие прожекторы возле вертящихся стеклянных стеллажей с рукописями. Минорная клавирная музыка, брызжущая из динамиков, сменилась игривыми народными напевами. С гулом включились климатизаторы, насыщая воздух ароматом мяты.
Я посмотрел на столешницу бюро, на раскрытую передо мной книгу. На левом поле страницы – капли крови из носа. Бывает, когда я вхожу в транс. Три маленькие золотистые капли, блестящие, словно киноварь. Уже тысячу лет минуло, а никак не привыкну к цвету своей крови. Осторожно промокаю капли рукавом мягкой хлопчатобумажной рубашки. На странице остается лишь немного матового блеска – почти не видно.
Я поднялся и вместо широких мраморных ступеней, ведущих к кабинету, направился к одному из эскалаторов на выход. Я опаздывал. Нужно было всего за полчаса добраться до места встречи, а фиеста на улицах, наверное, меня задержит.
Проходя мимо кабинки привратника, я кивнул, хотя давно уже убедился, что видеть меня он не может. Молодой человек, вероятно ревностный атеист, как всегда глядел сквозь меня с легким удивлением – словно сквозь дуновение ветра.
Я сунул карточку в замок массивных дубовых врат. Через секунду дисплей мигнул: «Евтим: святой: главный библиотекарь Тырновского канского книгохранилища. Спасибо Вам за сегодняшний труд, желаем приятного отдыха!» Врата распахнулись, и навстречу, будто волшебный водопад, хлынул свет уличных феерий.
Мне потребовалась пара секунд на то, чтобы преодолеть легкое замешательство, которое овладевало мной всякий раз, когда я выходил на улицу. Потом ступил на плавающий тротуар по направлению к «Самоводской». Тротуар был выложен из треугольных плит розового кварца, отлично отполированного. Под слоем кристалла в пядь толщиной располагались крохотные прожекторы мостового освещения, образующие небесные созвездия. Я взирал себе под ноги, стараясь распознать Орион и Малую Медведицу с ребячьим энтузиазмом начинающего звездочета. У драконов-зодчих утонченный вкус.