«Хаджи Николи» находился в подножии холма, в середине торгового майдана. Трехэтажная кирпичная постройка, облокотившаяся на склон. Ворота из кованого железа вели во внутренний двор, вымощенный обыкновенными речными камнями. Полное созвучие со стилем заповедника. Однако над входом искрила светореклама: «Вино. Змеиное молоко. Молодящие и лечебные снадобья».
Я протиснулся в узкую кабинку лифта. Над кнопками этажей тускло мерцали наводящие надписи: «Люди», «Витяки», «Другие». Я утопил кнопку последнего этажа.
Подъем занял точно три секунды. «Другие» явно не наведывались часто – заведение было почти пустым. В середине овального салона булькал и пенился мраморный фонтан. Из серебряных краников лилось чистое прохладное вино. Возле фонтана на низких столиках рядами стояли нетронутые стаканы. Никого не было видно и у спрятанных за кадками с экзотической растительностью бутербродных и питейных автоматов. На момент мне показалось, что я ошибся местом. А потом я заметил в алькове, за самым далеким от лифта столом три неподвижные фигуры. Я подошел к ним.
Обе одетые в белое женщины источали золотистое сияние и тяжелый запах ладана. Петка Тырновская и Филотия Тырновская. Когда-то, еще при жизни, я потрудился сделать их самыми почитаемыми святыми этого города. Филотия улыбалась мне загадочно и теребила пальцами свои русые волосы. Губы Петки были сурово сжаты. Третий в группе кутался в серый плащ с глубоким капюшоном. Я догадывался, что именно он и есть причина внеочередной встречи.
– Прошу прощения за задержку, – пробубнил я, только ради того, чтобы что-то сказать, и занял свободное место за столом.
– Когда-нибудь ты все же прекратишь вязнуть в мирской суете, – тут же срезала меня Петка. – Я тебя специально предупредила, как важна встреча.
– Дела…
– Никто не заставлял тебя вьючить себя делами. Никто никого не заставляет работать или вообще что-то делать. Мог бы и сегодня не заниматься… делами. Да и к чему тебе? Не ешь, не пьешь. Таскаешься только ради своих книг проклятых. Ты в плену своих страстишек, Евтим.
Я вздохнул.
– Ну, я уже здесь. Что там у вас за важность?
По тонким губам Петки мелькнуло нечто подобное улыбке.
– Важность такая, что мы уже в состоянии это сделать.
– Что именно?
– То самое!
Терпение – добродетель. Лучше подождать объяснений, чем и дальше задавать идиотские вопросы. Святая же молчала, пока не поняла, что я все еще не взял в толк, о чем речь. Тогда она подалась вперед, нависая над столом, усмешка ее стала почти различимой, а в глазах блеснуло ликование:
– Покушение, Евтим!