– Нарушитель в седьмом секторе! – просвистел за спиной знакомый голос.
Баян. А я и не почувствовал, когда появился еще один надзиратель.
– Проклятье! Значит, тот самый все еще не угомонился! Проклятье… Алькор, Севар, всем в седьмой сектор! Блокируйте район… Плевать, что автоматика не восстановлена! Еще две группы туда, третью и шестую… Р-р-р-р!
Я быстро перевернул страницу. Постарался овладеть собой и ровным голосом медленно и отчетливо зачитал историю перенесения в Тырново каменной колонны с надписями канасубиги Омуртага, властелина болгар дохристианской эпохи. Баян заслушался и явно одобрил. За спиной ощущалась беготня. Баян принимал донесения, глухо рычал и направлял новые и новые подразделения охраны в погоню за прорвавшейся на Царевец святой. Они все еще не опознали, кто она. Временами я улавливал в мыслях проникающий извне тихий плач, будто скулил битый щенок. Вероятно, раны Шар не давали змеяне покоя, слишком болели, и она не успевала сдерживать себя…
Да что же это – я ей сочувствую? Боже… Моя рука дрожа перевернула следующую страницу. Из книги на меня смотрела красивая, молодая лицом женщина.
– Филотия Поливотская, иже нареченная Тырновская, – прошептал я. – Сейчас!
С проема разрушенного купола на нас упала тень. В первый миг никто не обратил внимания – сочли тенью пролетающего змея. Однако тень была шире и не только пропускала свет, но и преломляла солнечные лучи. Сияла. Прекрасный золотистый конь Георгия спикировал к полу и совершил плавный круг над нашими головами. Всадник кутался в бурый плащ, и наверное, только я узрел выбившиеся из-под капюшона длинные русые волосы.
– Как?.. Что?! – яростно закричал Баян.
Всадник пошел на второй круг, а затем одним всплеском крыльев скакун взмыл наружу.
– За ним! Все за ним! – ревел Баян. – Это – он!
Я замер, прислушиваясь к удаляющемуся шуму погони. Лихорадка била мое тело. Я осторожно отогнул еще страницу. Отмеченную. И погрузился в лучистый блеск пары голубых глаз. Я склонил голову над иконой. Не нужно было стараться говорить тихо, голос мой сам по себе срывался до шепота, до безмолвия:
– Святой… пресветлый… великомученик Георгий… – Я склонился еще ниже. Меня дернуло, потом отпустило. Поднял руку ко лбу, открывая портал. Опустил к сердцу, задавая входящему направление. Провел ладонью от правого к левому плечу, чтобы он приобрел плотность. – Явись, во имя Господа!
И тут же отшатнулся резко назад, потому что он, едва появившись, ринулся вперед – не прыжок, а настоящий полет. Пресветлый стремительно переметнулся через расстояние, отделяющее меня от Шар, и молниеносным взмахом меча отрубил ближайшую голову Великой. Я же машинально заткнул уши, словно так мог избавиться от пронзительного детского писка, врезавшегося в мое сознание.