Я мерз рядом с костром теплыми ночами. Не мог слово молвить с кем-либо из охраны, да и не хотел. Не знал, куда ведут меня, не знал, от кого меня охраняют. Ехали вроде бы на юг, к крепости Станимака, а затем – к святой обители в Бачково. Так обещали. А я все сомневался – не убьют ли по дороге, не закопают ли где в диком месте? Все равно… Мне было уже все равно.
Ночь, необычно тихая и ясная. Все рядом спали крепким сном. Я не мог заснуть. Глядел на звезды и спрашивал себя, видит ли и Бог меня через них. Поэтому и не заметил, когда крупный серый волк подкрался и улегся возле костра. Услышал его рык:
– Вот так, поп… Кажется, твои молитвы не спасли город.
Невозможно спутать этот голос с чьим-либо другим. Я обернулся к оскаленным в зловещую ухмылку клыкам. Даже не испугался.
– А ты и вправду колдун, Баян, – заметил я кротко. – Надо было тебя сжечь на костре.
– Должок за мной, это верно, – усмехнулся волк. – Когда-нибудь рассчитаемся. Потому как, не знаю почему, но мы с тобой еще встретимся.
– А ты и в медведя можешь перекинуться? – полюбопытствовал я. – И летать по воздуху умеешь?
– Много чего могу. Ты же сам любишь говорить: «Нечестивый могущ, все может и умеет».
– Издеваться пришел?
– Ага. Поддался искушению, я тоже слаб, как все… Как все, грешен, поп. Все грешны. Ты больше всех. Скажи, раскаиваешься за сдачу Тырноваграда?
– Все по воле Божьей, – пробормотал я.
Он вскинул голову и лающе захихикал:
– Ай как просто – перебросить свои ошибки на чужой горб!
– Я не думаю, что ошибся.
– Разве? Да неужели! Я опять перед тобой в долгу, поп! Знаешь, за какую услугу? Не смеешь говорить перед людьми. Тебе боязно услыхать от них, что Бог ваш бросил вас. Желаю тебе пожить подольше. Увидишь, как они отвернутся от него.
– Этому не быть!
– Р-р-р-р… Ты сам своим словам – веришь? Не знаешь ты людей, поп. Они не любят, когда им лгут. Они не будут ждать рая на небесах, пока жизнь земная для них ад. Грядет другое время. Ты можешь и не дожить, но я – чую что идет.
От крутанулся около собственного хвоста и красуясь понюхал воздух.
– Кровью и пожарами пахнет, вот что чую. И гневом несет, мно-о-оо-го его, гнева-то… Люди-человеки никогда не простят твоему Богу то, что он сделал, вернее – не сделал сейчас. И может статься, пройдет немало времени, но рано или поздно они отрекутся от него. Поищут нового покровителя. И найдут. Кого-то, кто видимее и поплотнее. Кого-то, кто не станет им врать о придуманном замогильном рае, а позаботится о них при жизни.
– Бог милостив. Бог простит даже подобное умопомрачение!