Воин Деметр Богачек прибыл к Ярошу от своего командира с левого фланга обороны за приказом. На оборонявшихся наваливались танки, а уничтожить их было нечем. Богачек подбежал к церкви в тот момент, когда надпоручик на кого-то кричал, размахивая руками. Богачек представился и доложил, что происходит на левом фланге. Ярош поставил ногу на ступеньку перед входом в церковь и написал, положив на колено листок, несколько строчек для командира взвода. Вокруг свистели пули и рвались мины. Богачек испуганно оглядывался по сторонам.
— Пан надпоручик, пойдемте лучше в церковь, здесь в нас могут попасть пуля или осколок.
— Слушайте, Богачек, если нам с вами суждено погибнуть, то какая разница, где это произойдет?
Фашистские танки ползут между горящими соколовскими избами, стволы их выплевывают снаряды, а огнеметы поджигают то, что еще не успело загореться. Стальных чудовищ уже не так много, но все же еще достаточно. Создается впечатление, что фрицы вознамерились захватить сегодня как можно больше, боясь, что завтра захватить им это уже не удастся.
Автоматным и пулеметным очередям, вою снарядов и мин, грохоту разрывов, кажется, не будет конца. Соколово объято пламенем. Танки с бело-черными крестами с кучками пехоты позади приступили к штурму церкви и небольшого пространства вокруг нее, атакуя с нескольких направлений.
Сквозь огонь и град осколков бежит к противотанковому ружью заместитель Яроша, надпоручик Лом. Он оттаскивает убитого бронебойщика, прицеливается и чуть дрожащим пальцем нажимает на спусковой крючок. Попадание! Танк подбит! По телу его разливается чувство ликования. В стороне от горящей машины показалось новое стальное чудовище. Лом снова прицеливается, но выстрелить уже не успевает. Пулеметная очередь прошила его грудь.
— Они атакуют нас! — кричит Ярошу ротмистр Перны на маленькой площадке перед часовней. — Танки подходят к церкви! — И правда, за ближайшими домами отчетливо слышен рев машин и грохот гусениц.
— Сволочи, — успокаивает сам себя Ярош, — пусть идут. — Он поправил автомат и добавил: — Будем защищаться. — На его запыленном лице подсыхают струйки крови, морщины от носа к уголкам рта стали глубже от неимоверной усталости, но глаза, его глаза сверкают той одержимостью, которая свойственна людям, полностью осознавшим свою участь. Он не думает о спасении. «Не отступлю, — твердит он мысленно, стискивая зубы. — Не отступлю!»
— Сколько у нас здесь противотанковых ружей? — метнул он взгляд на Перны.
— Одно.
Он покачал головой и грустно улыбнулся.
— Ничего…
Между домами показалось тупое рыло черного немецкого танка с длинным стволом пушки. Перны соскочил со ступенек в окоп и открыл огонь по немецким автоматчикам.