— Если Гитлер займет всю страну, — сказал Отакар в семейном кругу за рождественским столом, — я не останусь здесь. Уеду из Чехословакии.
— Куда? — спросили его.
— Не знаю. Там будет видно. Но так не может долго оставаться. Я верю, что будет война. Это Гитлеру просто так не пройдет. Пойду воевать!
Поэтому-то он и стал офицером, чтобы воевать за родину, когда это потребуется. Решение стать кадровым военным определило весь его жизненный путь.
3
В один июльский день, вечером, придя домой с работы, Мирослав Гавлин обнаружил в почтовом ящике серый продолговатый конверт, в которых обычно посылают приглашение на свадьбу. Двадцатигеллеровая марка погашена круглым штампом: Гра́нице, 23.VII.37. Кто же это ему написал? Адрес был написан красивыми буквами с наклоном, но это ему ни о чем не говорило. Женится кто-нибудь из знакомых? Он нетерпеливо открыл незаклеенный конверт, вынул сложенную вдвое плотную бумагу. Что это? Знак военной академии, а внутри напечатанный текст. Мирослав Гавлин быстро пробежал его глазами:
«Слушатель академии Отакар Ярош имеет честь сообщить о том, что 29 августа 1937 года он будет выпущен из академии в звании поручика».
Так значит Ота будет офицером! Хороший парень. И не забывает старого друга. Жаль, что Мирек не может приехать на это торжество в Границе. Было бы неплохо как следует отметить такое радостное для Яроша событие. Ничего, можно отметить и позже, когда им удастся встретиться.
Как долго они уже знакомы? С 1929 года. Боже, как летит время! Восемь лет. Они вместе поступили на первый курс Высшей электротехнической школы, находящейся в Праге на Житной улице, 14. Частная специальная школа, приравниваемая к высшему техническому учебному заведению. Наверное, это было единственное в стране учебное заведение такого типа. За обучение взималась плата, каждые полгода по шестьсот крон. Очень большие деньги, а для семьи с пятью детьми и подавно.
До этого Отакар ходил в гимназию в Мельнике, но дела у него там обстояли неважно. Он всегда был чуть-чуть озорнее других гимназистов. На переменах в коридоре или на школьном дворе его было больше видно и слышно, чем остальных ребят. С раннего детства он был чрезвычайно живым. Минуту не мог посидеть на одном месте. Вечно его что-то торопило. Голова у него была хорошая, но учеба его не занимала. Прибежит домой, сумку в угол — и на улицу к ребятам.
Преподаватели в гимназии с ним измучились. Если в гимназии случалось какое-нибудь озорство, то зачинщиком его наверняка был Ярош. Не надо было ничего расследовать, потому что ошибка исключалась. Ота не отказывался от своих провинностей. Разбитое стекло — Ярош. Потасовка в классе — Ярош. Резинка, привязанная к большому и указательному пальцам левой руки, превращалась в прекрасную рогатку, из которой на уроке, когда учитель отворачивался к доске, можно было метко выстрелить скобочкой из скатанной бумажки или промокашки, пропитанной для большей действенности чернилами. Кто это был? Ярош. Из стеклянной трубочки с характерным шумом вылетало рисовое зернышко и с большой точностью попадало в шею или щеку. «Опять вы, Ярош? Записываю вам замечание в классный журнал». А на школьном дворе во время перемен Ярош был организатором игр, в которых команды бросались друг в друга кусками глины или еще чем-нибудь, зимой же любимым развлечением была игра в снежки…