Габриелу начало мучить беспокойство: уж не замешана ли здесь другая женщина. Может быть, Рикардо связан каким–то обязательством перед ней. Существует какая–то тайна, которую он никак не хочет раскрывать. На другой день объяснение почти состоялось.
—Как только я встану с этого постылого ложа, тут же украду тебя, как крали принцесс в сказках, — мечтал Рикардо. — Мы уедем куда–нибудь далеко–далеко, где будем только мы — ты и я. Нам нужно побыть наедине, лучше узнать друг друга. Ну что, едем?
Габриела была озадачена: не таким представляла она себе это объяснение. Да, она мечтала о поездке, но только после венчания. Раньше, до нее доходили слухи, Рикардо часто увозил своих девочек куда–нибудь в живописные и уединенные местечки. Габриела была слишком старомодной. Ей такие вояжи казались позорными. А что она скажет матери, сестрам? Мать, конечно, будет против.
—Скажи наконец правду, Рикардо, у тебя есть другая женщина, ты не чувствуешь себя свободным? — решилась она прямо спросить его. — Почему ты не говоришь о свадьбе? Ты же понимаешь, как расстроится мама, если я уеду с тобой.
—Но, Габи, милая, это всего лишь формальность, мы же любим друг друга. Нет, нет у меня никакой женщины, только ты, — убеждал ее Рикардо. — Мы обязательно поженимся, вот увидишь, дай мне немного времени.
У него так и не хватило мужества признаться Габи, что он женат и не сможет в ближайшее время получить развод. Вот почему он просил ее подождать. А Габриела чувствовала, что в их отношениях появилась первая маленькая трещинка. Не потому, что Рикардо не хотел сначала узаконить их отношения, а потому, что он что–то скрывал от нее. С каждым днем, она все больше любила Рикардо и жалела его, больного и беспомощного, но первая капля обиды и разочарования уже отравила ее счастливое чувство.
В эту минуту появилась Эльвира Линарес. Она вошла в палату как хозяйка, имеющая неоспоримое право на сына. Как ни старалась Габриела избегать ее, на этот раз они столкнулись лицом к лицу. Эльвира высокомерно взглянула на нее:
—Что здесь делает эта девка? Я не желаю встречать ее здесь. Не могу спокойно видеть, как она расставляет свои сети, а ты запутываешься в них.
Рикардо прикрыл глаза ладонью. Сколько раз он говорил матери, что его доконают не пули, а бессильная ненависть ее к Габи. Сколько раз он умолял ее одуматься. Похоже, отец прав: она никого не слышит, она безумна. Габриела, взяв сумочку, хотела молча удалиться, но Рикардо остановил ее.
—Габи, прости мою мать, прости, если сможешь! — умолял он, крепко сжимая ее ладонь в своей руке, а затем очень сурово, что было так не похоже на Рикардо Линареса, заявил матери: — Мама, я люблю эту девушку и никому не позволю ее обижать. Если мои просьбы ничего для тебя не значат, тебе лучше не приходить сюда. Уходи, мама, немедленно уходи отсюда!