– Хорош минимум. А максимум? – В слове «максимум» детектив произнес «щ» вместе «с».
– Максимум? Гм! Я боюсь высказать какие-то предположения. Вы решите, что я безумец. И потом, я могу ошибиться.
Спейд с трудом закрыл рот, едва справившись с безвольно отвисшей челюстью, и нетерпеливо потряс головой. В его глазах промелькнуло чувство тревоги. Опираясь на подлокотники кресла, он поднялся на ноги, снова потряс головой, сделал неверный шаг, глухо засмеялся и пробормотал:
– Черт вас побери.
Гутман вскочил, оттолкнув кресло. Его глаза на заплывшем розовом лице казались двумя черными дырочками. Спейд мотал головой из стороны в сторону, пока наконец не отыскал взглядом дверь. Он сделал еще один неуверенный шаг.
– Вилмер! – резко выкрикнул толстяк.
Дверь распахнулась, и вошел парнишка. Спейд сделал третий шаг. Лицо его напряглось и посерело, четвертый шаг он делал на полусогнутых ногах. Затем веки его опустились, и с почти закрытыми глазами он шагнул в пятый раз. Парень выступил вперед, стараясь загородить выход. Правую руку он держал за пазухой, уголки его губ дрожали. Спейд умудрился сделать шестой шаг.
Парень подставил Спейду подножку. Тот упал, а мальчишка быстро подскочил к нему и стукнул пистолетом в висок. Спейд еще силился встать, но следующий удар погрузил его в беспамятство.
На следующий день, в начале седьмого утра, Спейд вышел из лифта перед дверыо своей квартиры и резко остановился: через матовое стекло пробивался свет.
Он тихо и медленно нажал на ручку, стараясь не производить шума. Но та не поддавалась: дверь была заперта. Тогда Спейд достал из кармана связку ключей, осторожно отыскал нужный и, зажав в кулаке остальные, вставил его в замок. Изнутри не доносилось ни звука. Он тихо отпер дверь и вошел.
Эффи Пирайн спала, сидя за столом и опустив голову на руки. Она нацепила на себя два пальто – свое и Спейда. Он сдержал готовый вырваться смех, прикрыл входную дверь и проследовал в кабинет. Там никого не было. Он вернулся к девушке и положил ей руку на плечо.
Эффи вздрогнула и резко подняла голову, но, увидев Спейда, улыбнулась.
– Наконец-то ты, – зевнула она. – Сколько времени?
– Седьмой час. Что ты здесь делаешь?
– Ты же просил меня остаться до твоего прихода или звонка… О! – Теперь она разглядела круги под его глазами, опухшее лицо и синяк на виске. – Что с тобой?
– Не знаю. То ли упал, то ли меня сбили с ног. Ничего страшного, просто ноет дьявольски. – Он пощупал свою рану. – Я побывал в гостях, меня там чем-то усыпили и нокаутировали. Очнулся я часов через двенадцать на полу в уборной.