Оссиан откинулся на спинку стула, и птицы приземлились ему на плечи. Он покачал головой.
— Неа, это хрень какая-то. Он любит тебя, Аэнор.
Я не знала, что тут ответить, так что просто тяжело сглотнула.
— Не знаю. Ребят, я пойду немножко прогуляюсь, ладно? Скоро вернусь. Музыку можете поменять, — я подняла бокал. — Это я заберу с собой.
В стены моей комнаты были встроены две деревянные двери. Одна из них вела в коридор, а другая — на изогнутую лестницу, которая по спирали шла к вершине Башни Соли. Это был мой новый дом.
Я открыла дверь на лестницу и начала подниматься. Я поступала так много раз по вечерам, перед тем как солнце начинало садиться — я поднималась по ступеням с бокалом вина и смотрела, как Салем простирает свою магию по небесам. Я воображала, что это каким-то образом делается для меня, что так он демонстрирует мне свою красоту.
Я чувствовала его магию в сумерках, словно порыв его сущности окружал меня. В некоторые дни, когда солнце опускалось с особенно пылающими красками, мне казалось, что Салем разговаривает со мной через садящееся солнце, но не могла различить, что именно он говорит. А вдыхая, я ощущала аромат гранатов и дыма.
Казалось, что лестница целую вечность тянулась вверх, и когда я закончила подниматься, мои бёдра ныли.
Добравшись до двери наверху, я на мгновение перевела дух, затем переступила порог. Балкон кольцом окружал шпиль башни, и отсюда мне открывался вид на всю округу. Полог заката надо мной, город и море, распростёршиеся подо мной. По другую сторону башни я видела посевные земли, которые тянулись по краю Нова Ис. С этого балкона я приметила корявый корнуэльский дуб на одном из утёсов, хотя до сих пор не выбрала время сходить туда.
Ветер трепал мои волосы, поэтому я собрала их узлом сзади. Подойдя к краю парапета, я потягивала вино и смотрела на небо. Оно начало приобретать более насыщенный розовый оттенок с полосами индиго. Я уже чувствовала, как вокруг меня собирается магия Салема. Перестану ли я когда-либо приходить сюда и смотреть на него? Даже если это будет морозная зимняя ночь.
Салем сиял в небесах, как вечерняя звезда, и от этого зрелища у меня перехватывало дух. Я поражалась тому, что когда-то мне довелось обнимать его.
Полагаю, я понимала, почему ему нужно было уйти. И надеялась, что он вновь чувствовал себя цельным.
Что же касается меня, то мне хотелось бы ощутить чувство умиротворения, когда я смотрела на него в небе. Может, когда-нибудь я и правда это почувствую. Но пока что во мне лишь тлела злость.
Вопреки всей этой красоте я злилась. Потому что он считал себя несовершенным и оставил меня здесь. А мне не представилось настоящей возможности рассказать ему о своих чувствах или взять назад свои последние слова — что-то о том, что я предпочла бы никогда не встречать его и как можно скорее найду себе нового любовника. Я назвала его монстром.