— Карпов? — удивлённо спросил он. — А ты что тут делаешь? Разве ты не в тюрьме сидишь?
— С чего бы мне в тюрьме сидеть? Хомяков, ты так и будешь со мной через ворота говорить?
— Да ты ж уголовник! Нет, к себе я тебя не пущу! И вообще, чё ты припёрся? Я тебя в гости не звал.
— А я не в гости. Ты сам понимаешь, зачем я пришел.
— Ничего не знаю, — отступил на шаг от ворот Хомяков.
— Знаешь-знаешь. Я по твоим жидовским глазам всё вижу! Ты мой пай куда дел? Скомуниздил, да?
— Ничё не знаю! Иди давай отсюда, алкашня, а то милицию вызову!
— То есть, по-хорошему ты не хочешь со мной говорить? Хомяков, а если я милицию вызову?
— Ха! — нагло усмехнулся в лицо Карпову бывший председатель. — Кому менты поверят — уважаемому человеку или алкашу, рожу которого по всем новостным каналам крутили? Вали отсюда, бандит!
— Полагаю, милиция поверит мне.
Хомяков застыл подобно суслику ослеплённому фарами. Взгляд маленьких глаз замер напротив красной корочки с гербом в виде щита, в который была вписана пятиконечная звезда с изображёнными на ней перекрещенными серпом и молотом. Читая подпись внизу, бывший председатель испуганно пучил глаза, на его лбу выступила испарина.
— Как КГБ?! — охрип он. — Нет… Б-б-быть того не может. Ты украл у кого-то этот документ или нашел его!
— Думаешь?
Карпов развернул ксиву. Хомяков маленькими шажочками приблизился вплотную к воротам и просунул голову через прутья, чтобы лучше видеть текст. После прочтения звания, имени, фамилии и отчества у него предательски задрожали колени.
— К-к-как? Н-но… Ты же простой тракторист и алкоголик…
— Да? Ты в этом так уверен? — ухмыляясь, Карпов неспешно убрал документ в карман. — Чтобы ты знал, Хомяков, я руководитель всего того безобразия, которое тут творится в последнее время. Один мой звонок, и ты уедешь недалеко… Как раз в тайгу. Но не на охоту и не хариуса ловить, а будешь лес валить! Так что, по-хорошему будем говорить или ты так и будешь прятаться за забором?
Дрожащей рукой Хомяков открыл калитку в воротах и пропустил незваного гостя во двор.
— Прошу в беседку, — лебезящим тоном произнес он и семенящей походкой проводил Карпова до роскошной беседки-сруба шесть на шесть метров.
Мужчины разместились в удобных креслах напротив друг друга. Карпов сидел вальяжно и расслабленно, а Хомяков будто кол проглотил, сидел на краешке кресла и не знал куда деть руки. Его угнетала тишина. Не выдержав, он начал:
— Дима… Эм… Дмитрий Васильевич, прошу понять и простить. Бесы попутали! Я думал, ты в тюрьме…
— То есть, по-твоему, если человек сидит в тюрьме, то его можно обманывать? Семьсот тысяч, Хомяков. Ты знаешь, как это расценивается уголовным кодексом? Мошенничество в крупном размере, от трёх до семи лет.