Елизавета сильно устала и прилегла на Фаину.
В комнате захолодало, потому Елизавета не вытащила свою руку, а держала в Фаине, как женщины держат руку в муфте — для тепла.
А другой рукой Елизавета накрыла Фаине лицо — опять для тепла, хоть уже Фаины. Получилась на лице у Фаины шаль с кистями, только из другой материи.
Фаина лежала и боялась потревожить Елизавету. К руке Фаина уже привыкла, Фаине было уже не тесно и не больно.
Фаина думала, что рука Елизаветы тоже уже хорошо привыкла.
Когда зайчик с попугайчиком были еще маленькими, Фаина водила зайчика с попугайчиком по всем углам дома, чтоб они там привыкли. Когда Фаина попала к Новикову, Фаину тоже водили. Из науки известно, что привычка — большое дело для животного и для человека тоже, тем более человек — не животное.
Дышать ничем на своем лице — ртом или носом — Фаина не могла. Фаина тихонечко задышала своим животом и засмотрела через пальцы Елизаветы. Фаина смотрела на потолок, на зайчика с попугайчиком. Фаина водила свои глаза туда-сюда, и глаза быстро запутались, где кто.
Потом Фаина смотрела на пустую высоту до самого высокого потолка и думала, что Елизавета сладкая, как грек Корилопсис.
Потом Фаина уснула.
* * *
Утром Фаина проснулась и встала.
Фаина встала и села.
Голова у Фаины была сильно круглая, крутилась кругом и ничем ни за что не цеплялась — ни носом, ни ушами, ни бровями.
Фаина посидела, пока голова расставилась по всем на свете своим углам.
Фаина потянула шнурок, чтоб прибежала Марина.
Марина не прибежала.
Пришла Елизавета.
Елизавета пришла, и у Фаины отдалось в животе.
Живот у Фаины не заболел, а тихонечко сказал:
— Ко-ри-лоп-сис-сссссс.
Елизавета сказала Фаине, что с сегодня Марину рассчитали, что теперь возле Фаины будет ходить Галина.
Галина была немая и плохо слышащая девушка. Раньше Галина тоже находилась в доме у Новиковых, стирала и гладила всю дорогую женскую материю — кружевное, батистовое, шелковое. Считалось, что Галина сильней других работниц понимает утюг, за это Галине полагалась копеечка сверху. Еще Галина понимала пятна на шелке и умела хорошо их выводить на чистое.
Галина мало того что была немая и плохо слышащая. Галина была совсем придурковатая, хоть чистая на лицо и с длинной черной косой.
Сначала с Галиной никто из прислуги не дружил по поводу слуха вместе с голосом. Зачем дружить, если ни поговорить, ничего. А когда у Галины нашлась еще и придурковатость, тогда тем более. И вот такая девушка выслужилась почти что до верхов.
Марина говорила, вроде танцевала после рюмки, — направо и налево без передышки. Елизавета за Мариной это знала, но терпела Марину как хорошую прислугу. При царизме буржуазия все время плакалась, что хорошей прислуги нету, хоть сама угнетала и хорошую тоже.