— Тогда как это объяснить? Почему, Мил? Почему мне так больно?
Ленцу хотелось сорваться с места и сгрести её в объятия. Он допустил это, оставил, не забрал с собой, когда ждала. Вместо признания — разочаровал в себе, превратился в отвратительную пародию на себя, трусливо запрятав глубоко внутри того самого юношу, ловившего каждый взгляд дерзкой девчонки. А теперь она сломлена и загнана в чужое тело. И он разделял эти чувства, потому что уже несколько лет, глядя на себя в зеркало, тоже видел другого человека. И только Лив заставляла вернуться во время, когда они спорили, гуляли по шумному, охваченному смогом городу, смеялись, держались за руки.
Тихо, чтобы не выдать своего присутствия, изобретатель попятился к выходу и осторожно прикрыл за собой дверь, а затем громко постучал.
— Оливия! Можно войти?
Бессвязный диалог с воображаемой Мил-мил резко оборвался, а затем спустя невыносимо долгие мгновения дверь открылась.
— Ленц? — девушка, словно не узнавала его, пошатывалась и судорожно искала руками опору.
— Напомни мне убить Катриле Томмен, — он подхватил Оливию, отнёс обратно на кровать и сел рядом.
— Не надо! Она хотела, как лучше, — слабым голосом попросила Кроу.
— Когда ты перестанешь за всех заступаться и считать хорошими да благородными? Салазар, Катриле, я…
— А что мне остаётся? — всхлипнула девушка. — Кто ещё у меня есть в этом мире?
Ленцу захотелось придушить себя механической рукой. Этот затравленный взгляд. Действительно, что ей остаётся? Пленница в чужой стране, в чужом теле. Опасная преступница на родине.
А ещё он в открытую признался, что хочет использовать её воспоминания.
— Ты перестала забирать газеты, — мужчина невольно прижал ладонь к спрятанной заметке.
— Не хочу. Одно расстройство. Ещё троих казнили… Император проводит чистки, случившееся в академии оказалось хорошей проверкой на преданность, — Лив опустила голову и обхватила руками колени.
— Ты знала их?
— Нет, — покачала головой она. — Да и какая разница? Люди умерли, их больше нет, Ленц…
— А если… — мужчина никак не мог набраться духу.
— Что? — безучастно спросила Оливия.
— Что если Салазар и Алистер живы?
— Не играй со мной! Я уже рассчитывала вероятности удачного исхода при падении с того моста. Даже если бы они уцелели при взрыве, скончались бы от полученных при падении травм. Удар об воду с той высоты смертелен, и течение там особенно сильное… Нет! — замотала головой, отгоняя мысли. — Не хочу травить себя ложной надеждой, — Лив потёрлась лицом о колени, смахивая подступившие к глазам слёзы.
Теперь Кнехт чувствовал, что его сердце рвут на части. Отдать заметку — значит потерять Лив. Она будет ждать Алистера, думать о нём, возможно, даже попытается сбежать. Но если смолчать, рано или поздно тайна вскроется, и тогда…