Короче, повторилась ситуация вчерашнего вечера. Женька ужинал, рассказывал о школьных событиях (в центре внимания, разумеется, была предстоящая поездка в Пятигорск), получал выволочку за трояк по биологии, гадал, как-то там обернётся с театральным фехтованием. А я привыкал к новому для меня «мигающему» режиму – краткие моменты забытья сменялись медитативной полудрёмой, и даже сообщение о том, что завтра прилетает из Владимировки отец, я пропустил мимо ушей. Зато операции с памятью стали, наконец, удаваться – я прямо видел, как раскладываются по выдвижным ящикам виртуальной картотеки воспоминания, как на одних щёлкают, запираясь, замки, другие де так и призывают взяться за ручку, потянуть, заглянуть внутрь. Это тоже бонус – теперь я могу закрывать от альтер эго целые участки своей памяти. А вот он такой способностью обделён, о чём, впрочем, не догадывается. И это вполне логично – его-то воспоминания и мои тоже, пусть и изрядно выцветшие, потускневшие. А моя память – только моя, и далеко не всё её содержимое стоит показывать подростку. Нет, не то, о чём вы сейчас подумали, хотя и это тоже… до некоторой степени. Ненавязчивое половое воспитание Женьке не помешает – насколько я помню, родители всегда избегали подобных тем, легкомысленно оставив их на самотёк. Результат… нет, не был то совсем уж кошмарным, но и радоваться особо нечему.
Но я сейчас не о сексе, не о тонкостях взаимоотношений с противоположным полом. А о том, что ждёт СССР через какой-то десяток лет. Я понимаю, «предупреждён – значит, вооружён», но… стоит Женьке узнать об этом – и всё, прощай последние годы счастливого детства и первые – беззаботной юности. Нет, рано или поздно я и сам ему всё покажу – но постепенно и в моей интерпретации. А то, ясно ведь какая будет первая реакция: «А если взять и пристрелить их всех: Горбачёва, Ельцына, Чубайса…»
Нет, парень. Такие порывы хороши в книжках про попаданцев. Причём – в самых глупых. А у нас тут самая, что ни на есть жизнь… с попаданцами. И не факт, что стоящая передо мной (перед нами!) задача подразумевает подобные социально-политические эксперименты.
Я вернулся к реальности, только когда Женька с мамой устроились перед телевизором, и на экране появилась заставка «Кабачка «Тринадцать стульев». Вот ничего не могу с собой поделать – люблю! В будущем я, помнится, скачал из Сети все выпуски, которые смог отыскать и регулярно ностальгировал над дубоватыми репликами пана Директора, ядовитыми – пани Моники, прямолинейно-инфантильными – пана Спортсмена.
Девять часов, программа «Время». Что-то устали мы с Женькой сегодня. Заберёмся под одеяло, книжечку полистаем… Что у нас там, «Роб Рой»? Вот и славно. Полчаса, может, часик – и спать. Глядишь, и привидится во сне Лиам Нисон в хайлендерском килте, с палашом. А то и Тим Рот в роли циничного, блестящего мерзавца-дуэлянта. Вот Женька-то порадуется…