Да, всё это было. Видел, помню. Принимал активное участие. Друзей, правда, у неё было не то чтобы много: мало кто, кроме меня, хотел дружить с ней. Или, точнее, мало кто мог — из-за положения её родителей.
— Прекрасное было время. Ни проблем, ни ответственности… — она мечтательно, ностальгически улыбнулась. — Думаю, все вы вспоминаете о том времени так же. Так длилось до моего десятилетия, а потом…
Её лицо враз помрачнело.
— Я пробудилась. Слабые способности… и диагноз в придачу к ним. Думаю, вы все знаете, какой: чернокровие.
Ну уж нет, слабыми её способности не назовёшь. Мало кто об этом знает, конечно. Когда она наконец-то смогла развить в себе способности, подаренные пробуждением, выяснилось, что ей достался редкий дар. Не самый полезный в бою или политике, зато… Красивый. Идеальный слух, чарующий до гипноза голос. Лучше всего это было заметно, когда она пела, но и простая речь её могла заворожить своей плавностью, ритмом и какой-то еле уловимой внутренней гармонией. Поэтому она сейчас и могла заставить зал переживать двумя словами.
Но болезнь — правда, чистая.
— Это было как гром среди ясного неба. Не знаю, поймёте ли вы… надеюсь, что никто из вас не испытывал и никогда не испытает такого, но когда тебе десять, и тебе говорят, что ты скоро умрёшь — это… как будто выключают свет в ярко освещённой комнате.
Не помню, чтобы ей кто-то такое говорил. Нет, мы были детьми — и, как и свойственно детям, мало что тогда понимали. Да, что-то случилось. Да, она стала болеть, и это расстраивало. Но точно скажу — о смерти тогда никто из нас двоих не думал и не знал в помине.
— С этого момента все стало сложнее. От меня все отвернулись. Все до единого.
Я напрягся. Вот как?
— Не было ни единого человека, кто решил бы поддержать меня. Я стала изгоем, который умрет через пару лет. Ведь для нас так важно, чтоб общение с человеком имело будущее. Никто не хочет дружить с тем, кого… не станет. Я знаю это как никто другой. Ведь довольно сложно общаться с другом, когда понимаешь, что будешь стоять через пару лет у него на похоронах.
Ложь. Я не отвернулся от неё. Я тогда не думал ни о каких похоронах, но даже если бы и думал — всё равно не отвернулся бы. Чего не скажешь о тебе, моя родная.
— Но, увы, похороны не состоялись, — она вновь улыбнулась, как бы символизируя этой улыбкой победу над болезнью. Теперь эта улыбка казалась мне более фальшивой, чем ранее. Нет, я и до того понимал, что она актриса на сцене, что играет роль, но теперь…
— Вот и все, что я могу сказать о своем детстве. Трудности сделали меня такой, какая я есть. Позволили мне не терять надежды в дальнейшем пути, как бы трудно не было. И вот я здесь.