– То есть теоретически он будет всегда молод?
– И, по всей вероятности, практически. Ему было в районе тридцати, когда, по нашим предположениям, случилась данная мутация, и с тех пор Каан внешне не изменился ни на один день. Это подтверждают и его личные фото из архива моего отца.
– А можно на него взглянуть?
– Боюсь, что это исключено, – учтиво возразила Аврора. – Прошу не обижаться.
– Но менейр Вольски обещал моему редактору один снимок.
– Роман мастер по части обещаний, – Аврора была непреклонна, – но я как глава компании вынуждена вам отказать. Доминик находится в Пирамиде с самого момента её основания, и каждый день каждому работнику «Мэссив Генетик» есть до него дело. Неусыпный интерес и любопытство утомляют, а в его случае ещё и ощутимо злят. Поэтому настоятельно не советую устраивать за ним охоту, если не хотите, чтобы ваша камера оказалась разбитой сразу после того, как будет сделан первый же снимок. С моей стороны это ни в коем случае не угроза, но за Доминика я ручаться не могу – он весьма вспыльчив и к тому же устал от постоянного внимания персонала.
– Понимаю.
На самом деле Кристина уже прикидывала в уме, как проберётся на задний двор ради эксклюзивного снимка и в качестве награды попросит у главного редактора две серебряные карточки. Она кивнула в знак согласия с предостережением Авроры и продолжила:
– Мы в редакции часто обсуждаем вашу работу и то, что она значит для Гёльдерлина, и, признаться, я никогда не могла понять, как такое возможно. Бессмертие всегда окружали легенды, а теперь мы с вами открыто обсуждаем доказательство невозможного. Как вы думаете, – она подалась вперёд, – какова вероятность, что данная мутация гена HL1S может быть обнаружена и у других людей?
На самом деле Кристина покривила душой, назвав то, что начинало твориться в редакции «Ока» при упоминании фамилии Сантери, обсуждением. Её коллеги до хрипа, до драки отстаивали своё мнение по вопросу деятельности «Мэссив Генетик». Кто-то считал эту работу самым важным делом, творящимся в интересах человечества, кто-то – преступлением против этого самого человечества, кто-то пытался найти в этих спорах общий знаменатель, а кто-то тихо сидел на своём месте, подвергая сомнению свои незрелые теории и ища новые факты, чтобы, как кирпичики, складывать их в основание нового мнения.
– Это неизвестно, – ответила Аврора, и Кристина будто уловила в её голосе сожаление не только учёного. – Мы с отцом, когда он был ещё жив, провели ряд исследований генов более пятидесяти тысяч человек и нигде не обнаружили каких-либо предпосылок для мутации в данном гене, – продолжала она. – В процессе обследований Доминика мой отец пришёл к выводу, что механизм его мутации запустила клиническая смерть, которую он пережил, но, если это так, то проверить вероятность данной мутации у других людей представляется возможным только через аналогичную ситуацию, что несколько негуманно, как вы понимаете. Поэтому в данный момент мы работаем с городскими госпиталями, которые предоставляют нам данные о больных, чтобы облегчить нашу работу. Да, это всё равно, что искать иголку в стоге сена, но, кто знает, возможно, нам улыбнётся удача и мы найдём второго Доминика, и тогда у нас появятся данные для более правильных выводов.