Внимание девушки, с легким изумлением разглядывающей необычные источники света, тут же приковал удивленный поздним визитом хозяин дома.
Кейриатель дайе Ларенад… знаменитый военачальник…
«Отец моей мамы… мой дед», – Эля в каком-то оцепенении ждала, когда внимательные глаза, цвет которых было невозможно разобрать в неярком свете перемигивающихся светлячков, остановятся на ней. Пока до сих пор не проронивший ни слова хозяин разглядывал незваных гостей, девушка разглядывала хозяина.
Высокий, на полголовы выше Эйраниэля, подтянутый, с распущенными по плечам серебряными (как у всех эльфов) прядями шелковистых волос, забранными от висков в сложные косички, он слегка сутулился, как будто на его плечах громоздилась непосильная ноша. Стоило ему чуть повернуть голову, подставляя лицо мягким потокам живого света, как в глаза девушки бросился безобразный, рассекающий щеку и задевающий левый глаз, застарелый шрам.
Невольно, повинуясь странному внутреннему толчку, Эля сделала шаг, оказавшись как раз напротив нижней ступеньки, и, гордо расправив плечи, взглянула прямо на Кейриателя.
– Лиа! – словно отгораживаясь от невероятного видения, военачальник, отшатнувшись назад, поднял раскрытую ладонь: – Этого не может быть! – Взяв себя в руки, он с заметным усилием шагнул вперед и впился взглядом в такие знакомые черты.
Спустя несколько томительных секунд он отрицательно покачал головой:
– Ты не Лиа, моя дочь давно мертва. Кто ты такая? Что тебе нужно от меня? – В глазах, оказавшихся при ближайшем рассмотрении медово-желтыми, промелькнула смертельная тоска, медленно перетекшая в уже привычное старому эльфу безразличие.
Старому… Это Эллия поняла мгновенно, едва взглянула на как будто стершиеся от горя черты еще молодого лица, излишне худые, сцепленные в попытках удержать ненавистную дрожь пальцы, мягкие, но словно потускневшие пряди немного растрепанных волос.
– У тебя ее черты, но глаза… – Кейриатель заставил себя сделать еще один шаг и, приподняв подбородок Эли холодными пальцами, посмотреть в чернильную тьму с оттенком горького шоколада. – О Боги! Ее дитя! – Откуда-то из глубины золотых озер, с трудом раздвигая вязкую пелену бесчувственности, рванулось что-то живое. – Неужели ты ее дитя? – Он с отчаяньем ждал ответа, но, сколько девушка ни силилась, с пересохших от волнения губ срывалось лишь хриплое дыхание.
– Да, Кейриатель, Эллия – единственное дитя твоей дочери, – видя онемевшую от страха и от чего-то, что до боли напоминало… сострадание, любимую, Эран встал рядом с ней. – Мы проделали долгий путь, разреши нам войти.