Полукровка.Тень на свету. Книга вторая (Высоцкая) - страница 169

– Спасибо.

– Есть хочешь? – снисходительно глядя на растрепанную эльфиечку, спросил тот.

– Очень, – неловко покраснев, когда пустой желудок бурно отреагировал на мысли о горячей пище, кивнула Эллия.

– Сейчас кто-нибудь принесет. И этому твоему…

– А вы не могли бы… – она неловко замолчала, но тревога за Эрана подтолкнула ее продолжать, – не могли бы отправить весточку в Алмазный клан. Там у Галика и Бригитты остался мой друг. Он наверняка очень волнуется. Мне пришлось очень неожиданно… уехать, – Эля поежилась, – я не успела его предупредить.

– Что, так прямо и волнуется? Кто он? Еще один демон? – прищурился гном.

– Нет, он эльф, его зовут Эйраниэль.

– Ладно, сообщу твоему эльфу, что с тобой все в порядке. Как он тебе только позволяет с демонами-то якшаться, – качая головой, воин вышел из комнаты, оставив девушку в одиночестве.

Через некоторое время, разбудив задремавшую от блаженно окутавшего промерзшее тело тепла девушку, в комнатушку заглянула пожилая, приветливо улыбнувшаяся сонной гостье гнома. На маленьком разносе, удерживаемом одной крепкой рукой, стояла деревянная миска с густой похлебкой, а рядом лежала ложка и толстый ломоть хлеба, а через вторую руку были переброшены принесенные женщиной вещи. Аккуратно поставив разнос на низкий табурет с подломанной и кое-как сколоченной наспех ножкой, она сбросила на топчан ворох одежды:

– Здесь все, что мы смогли найти за столь короткое время, выбери что-нибудь, а сапожки я тебе попозже принесу. Ножка у тебя маленькая, – она с доброй усмешкой посмотрела на выглядывающую из-под одеяла ступню, – тебе обувки моей дочки должны подойти.

– Спасибо, – искренне обрадовалась Эллия.

– Да чего уж там, ешь давай, – смутилась гнома и ушла, оставив гостью наслаждаться горячей едой.

Поев и дочиста подобрав вкусную мясную похлебку последним кусочком хлеба, Эля отставила тарелку и принялась копаться в ворохе принесенной гномой одежды. С трудом подобрав подходящую по размеру шерстяную тунику, доходящую ей до середины бедра, и короткие, чуть широковатые, но теплые брюки, которые пришлось подвязать найденной в куче хлама веревочкой, Эллия с блаженным стоном натянула толстые, найденные в самом низу одежной кучи носки. Свернув остальные вещи в подобие подушки, девушка снова завернулась в одеяло и, устроившись на топчане, незаметно задремала.

Ранний вечер плавно перешел в темную, звездную ночь, ласково заглядывающую в единственное, занавешенное ветхой пыльной тряпкой окно к спящей девушке, а Октарису все не спалось. Лихорадочное возбуждение от пьянящего воздуха долгожданной свободы будоражило застоявшуюся за годы заточения кровь, прогоняя сон и наполняя душу тягучим предвкушением мести.