Первый пробный выпад Баруха, с быстротой молнии скользнув к груди Повелителя, лишь бесполезно рассек сгустившийся от напряжения воздух, но с этой минуты осторожное кружение превратилось в настоящую пляску смерти.
Противники ничем не уступали друг другу, с легкостью нанося и парируя стремительные удары, но один из них с холодной яростью мстил за разрушенное наследие, за мучительно долгие годы заточения, за смерть друзей и верных соратников, а второй… второй с отчаянной решимостью отстаивал свою жизнь.
Яркая на белом батисте рубашки кровь сочилась из многочисленных мелких порезов на теле Октариса, но Баруху приходилось куда хуже. Пот градом катил по его лицу, смешиваясь с алой юшкой из длинного пореза на щеке – плата Повелителя за изувеченное лицо молочного брата, – левая рука плетью висела вдоль тела, причиняя мучительную боль от разрубленных сухожилий, а на груди, обнажая вывороченную плоть, белела ребрами глубокая рана. Но демон, чудовищным усилием воли удерживая рвущееся прочь из исковерканного тела сознание, упрямо стоял на ногах, с трудом отбиваясь от жалящих, но уже не опасных атак Октариса.
Последний раз задрожал рассекаемый жадным клинком воздух над головой Повелителя, и, не сумев оттолкнуть свое неповоротливое в непредотвратимо наступающем беспамятстве тело с пути смазанной стальной полосы, Барух упал на колени. Выпавший из безвольно раскрывшейся ладони меч, звеня по мраморным плитам ассамблейного зала, отлетел прочь.
– Ты победил, – хриплым прерывистым шепотом признал он свое поражение, последним усилием гордо поднимая голову. Мутный, отрешенно-покорный взгляд едва сфокусировался на стоящей перед ним фигуре брата: – Убей меня.
– Нет, Барух, я не убью тебя, – опуская окровавленный клинок, покачал головой Октарис. По волевому лицу демона промелькнула тень мрачного удовлетворения: – Ты будешь жить, страдая от бессилия, как страдал я, жить, зная, что свобода рядом – только протяни руку, – но не в силах сделать один единственный шаг. Нет, Барух, Тьма не скоро примет тебя в свои объятия.
Взвыв от пронзившего его страха, лже-император бесформенным кулем повалился на холодные плиты, соскользнув в спасительную темноту.
Внимание присутствующих было настолько поглощено происходящим в центре зала, что раздавшийся в окутавшей Императора тишине предостерегающий крик Бранда набатом ударил по ушам:
– Трис! Берегись!
Кинувшись наперерез брошенному в спину Повелителя кинжалу, Бранд отчаянным прыжком закрыл Октариса своим телом, тяжело рухнув в подставленные руки обернувшегося на крик брата.