– Нет! – забыв об осторожности, Эля стремительно выпуталась из льнущей к ногам материи и, выхватив из прислоненных к изголовью ножен меч, кинулась к темной фигуре.
Острое, как бритва, лезвие клинка запело в воздухе, отзываясь на быстрые, впитанные с потом и кровью движения разъяренной девушки, тесня безоружного врага к широко распахнутой двери в освещенную слабыми отсветами камина гостиную.
– Хурсова девка! – уворачиваясь от очередного удара, чужак поспешно выхватил из ножен длинный кинжал. – Я убью тебя!
На мгновение отблеск затухающего огня осветил хищное, искаженное злобной гримасой лицо, открывая таинственную личность нападавшего.
– Ты! – От пробудившейся в груди ненависти Эллия словно заледенела. Ярость… холодная, расчетливая, до самого дна остужающая душу ярость охватила девушку, заставляя просчитывать каждый шаг в поисках возможности нанести последний удар.
Медленно переступая босыми ногами по холодному полу, Эля не сводила с Кобвула настороженного, полного обещанием смерти взгляда.
– Я, – глядя на нее чуть исподлобья, оскалился в стылой улыбке Сарринал. – Грязная полукровка! Неужели ты надеешься справиться со мной? – он издевательски захохотал.
Распахнувшаяся от удара входная дверь заставила противников замереть, не сводя друг с друга напряженно-бдительных глаз.
– Танайя, – в страхе за почти обнаженную, обманчиво беззащитную девушку, стоявшую перед опаснейшим воином в короткой тоненькой сорочке, встревоженный криком и звоном оружия Октарис осторожно вошел в комнату. За ним, стараясь оставаться незаметными в густых тенях, скрывающих стены гостиной, проскользнули охраняющие Бранда стражники. – Танайя, позволь нам…
– Не вмешивайся, отец! – не поворачивая головы, бросила Эллия.
– Отец?! – на лице Сарринала промелькнуло бешенство. – Ты назвала отцом ЕГО?
– Тебе что-то не нравится? – насмешка в голосе эльфийки еще больше взбесила теряющего над собой контроль Советника.
– Ты не имеешь права называть его отцом! Я! Я – твой отец! Я породил тебя на свет, я же и отправлю твою душу обратно во Тьму! – Последние искры здравомыслия потонули в исступленной ненависти к полукровке, посмевшей быть похожей на ту, что предала его, умерев не от его руки, к вернувшемуся с того света Повелителю, разрушившему тщательно составленные планы, к несправедливым Богам… Забыв об осторожности, Сарринал с безумным воплем бросился на Эллию, вскинув над головой кинжал.
А в следующий миг, забыв о недавних опасениях, Октарис застыл в немом восхищении за гранью света и тьмы.
Ловя синеватой сталью робкие отсветы огня, клинок его дочери выписывал немыслимые пируэты, без усилий отражая безнадежные атаки Советника. Гибкая, окутанная серебристой дымкой распущенных волос фигурка юной эльфийки извивалась в смертельном танце, играя с ослепленным собственной яростью демоном в изощренную игру.