— Добрый день, мистер Ван Атта, — громко произнесла Сильвер, проделав пируэт в воздухе. Ее глаза безмолвно призывали: «Взгляни на меня!» Лео заметил, что все двадцать ногтей ее рук покрыты розовым лаком.
Ван Атта постарался скрыть самодовольство и натянуто улыбнулся:
— Добрый день, Сильвер. Как дела?
— После этой трубы начнем еще одну. Думаю, до конца смены закончим.
— Хорошо, конфетка, — весело сказал Ван Атта. — Но не забывай о правильной стойке, когда говоришь с нижними людьми.
Сильвер моментально извернулась в воздухе, приняв более почтительную позу, подобающую при разговоре с начальством. Лео бесстрастно отметил, что, поскольку оранжерея имеет форму цилиндра, а Ван Атта находится в центре, это заставляет смотреть на него отовсюду как бы снизу. «Но где же я встречался с ним раньше?»
— Хорошо, продолжайте, девушки.
Ван Атта двинулся к выходу, Лео — за ним. Тони тоже, с большим сожалением оглядываясь назад.
Энди снова переключил свое внимание на мать и прильнул к ее груди — несомненно, в поисках пищи. Очевидно, этот элемент древней биологии компания не рационализировала — природные сосуды для молока оказались идеально приспособленными и к жизни в невесомости. Говорят, что даже с пеленками происходили какие-то героические трансформации на заре космической эры.
Это маленькое происшествие осталось позади, и он, молчаливый и задумчивый, следовал за Ван Аттой.
Воздух в служебном кабинете Ван Атты был затхлый, застоявшийся. Чувствовалось, что хозяин бывает здесь не часто, предпочитая, как заподозрил Лео, выполнять свои обязанности по управлению поселком издали, с планеты. Диск Родэо был виден и сейчас — он переливался радужными бликами за стеклом большого иллюминатора.
— Как видите, я определенно вырос с момента нашей последней встречи, — сказал Ван Атта, и глаза его сверкнули. Верхние слои атмосферы Родэо преломляли свет и переливались радужными бликами. — Вырос во многих отношениях, и мне некого за это благодарить. Но я не имею в виду благодарность. Просто я считаю, что человек наверху обязан помнить, как он туда попал, — noblesse oblige и все такое прочее.
Многозначительным поднятием бровей он как бы приглашал Лео разделить с ним гордость от собственных достижений.
«Спокойно. Вспомни». Аберрация памяти причиняла Лео мучительное неудобство. Он неопределенно улыбнулся и, пока Ван Атта включал настольный пульт управления, описал круг по комнате, изображая вежливое ожидание. На глаза ему попался небольшой плакат с шутливым изречением: «В день шестой Бог увидел, что не может сделать все сам. И тогда он создал Инженеров». Лео одобрительно хмыкнул.