В этот раз все идет не по плану. Они с сестрой замешкались из-за регистрации в майкопском отряде МЧС — никак не могли найти документы одного из участников восхождения. Первый гид увел группу слишком далеко. Теперь придется связываться с ним по рации.
Девушка волнуется. «Мы не догоним их, Руслан. Не догоним!»
«Догоним, Ида. Надо только ускорить шаг». Он хватает сестру за руку, увлекая за собой.
Они почти бегут. Вдалеке уже видно группу. Руслан чувствует тепло руки сестры, знает, что она здесь, рядом. В полной безопасности.
— Ида! Ида! — он подскочил на постели в холодном поту. Кромешная темнота вокруг неприятно резала глаза.
Она давно не приходила к нему в снах. А сегодня пришла.
Руслан сел в постели. Сердце бешено колотилось, он задыхался. Скулы свело от напряжения. Из груди рвался крик. Дикий, нечеловеческий крик.
«Включить свет! Включить свет!» — крутилось в голове.
Главное, не оставаться наедине с тишиной.
Он нащупал в холодном гостиничном одеяле пульт от плазменного телевизора. Щелкнул. Попал на круглосуточный новостной канал. Диктор рассказывал про курсы валют. Время на экране — четыре десять.
Руслан кое-как сполз с постели. Подошел к окну. Внизу яркими огнями мерцала Москва. Здесь жизнь не затихала ни на миг. Всегда носились машины, горели уличные фонари и о чем-то переговаривались люди за стенкой.
Ида. Его маленькая сестричка. Скулы снова свело, из груди вырвался глухой стон.
Глубоко дышать. Вдох-выдох. Еще раз. Вдох-выдох. Так учили в закрытой клинике для наркоманов, решивших завязать.
Он начал дышать по отработанной методике. Паника понемногу отступала.
Руслан взял пачку сигарет, щелкнул зажигалкой и затянулся. Печально посмотрел на свои дрожащие руки. Жалко дрожащие руки бывшего альпиниста.
В шестнадцать лет она погибла у него на глазах. Дурацкая тинейджерская привычка делать селфи в самых опасных местах и выкладывать в сеть, а потом гордо читать восторженные комментарии оказалась роковой.
В тот день они так и не добрались до вершины массива Оштен-Фишт.
Ида сорвалась вниз в одно мгновение. Сначала ему показалось, что сестра шутит. Но она лежала у подножья острого выступа, словно сломанная тряпичная кукла. А он стоял, и не мог пошевелиться. Ему казалось — это не Ида лежит там, внизу со сломанной шеей.
Она знала маршрут, как свои пять пальцев. Каждый выступ, каждый склон. Она не могла вот так глупо оступиться на почти ровной платформе.
Руслан винил себя в ее гибели. Не мог смотреть в глаза матери, в один миг потерявшей любимую дочь. Его не обвиняли, нет. Но что может быть страшнее самобичевания? Казалось, горе от потери малышки Иды превратило в пепел всю семью.