Паренёк, вышедший против него, снял ифу, как и Вэньхуа — борцы начали соображать, что к чему. Паренёк был тощим, как спичка, и, судя по лицу, вообще не мог себе представить, как поступать в такой ситуации. Давид и Голиаф, блин…
Голиаф грузно затопал на Давида. Давид отпрыгнул в сторону и на пробу ткнул кулаком в плечо. Оценил инерцию и отпрыгнул ещё дальше. Растерянности на лице меньше не стало.
Голиаф изо всех сил пытался навязать бой. Давид, как мог, ускользал, то и дело нанося быстрые и бессмысленные удары. Зал начал подавать признаки нетерпения. «Забей, парень! — думал я, следя за передвижениями Давида. — Тебя вообще не должно волновать, как это выглядит со стороны. Тяни время, лови момент!».
Но Давид, к сожалению, оказался зависим от мнения толпы. Он ощутимо занервничал и нанёс быстрый удар ногой в прыжке. Хороший удар, и можно было ожидать, что он пройдёт отлично. Собственно, если уж бить такого здоровяка, так действительно в прыжке, чтобы он это хотя бы почувствовал. Только вот Голиаф внезапно оказался тоже не лыком шит.
Он технично и быстро захватил ногу Давида, и парень полетел спиной на пол.
— Хана макаке, — прокомментировал кто-то из наших.
— Не-а, — сказал я.
Развернуть мысль не успел. Давид уже вскочил, глаза его широко раскрылись, волосы стояли дыбом. Насколько я помнил, уж бог его знает, откуда, электричество воздействует на разных людей по-разному. Всё упирается в то, сколько в человеке жидкости. Чем больше, тем хуже. Сухощавый «Давид» пришёлся электричеству не по вкусу. Зато взбодрился.
На Голиафа посыпались удары. Тот, не ожидавший такого поворота, на миг растерялся, попятился. Этого мига хватило, чтобы наткнуться спиной на решётку. Голиаф заорал, задёргался и отшатнулся вперёд. Давид выполнил молниеносную «вертушку», и голова Голиафа мотнулась в сторону. Он опять прислонился к решётке, и на этот раз завизжал. Голова тряслась, как у припадочного. Но стоило Голиафу отлепиться от решётки, как Давид нанёс ему недостойный удар ногой в пах.
Зал опять начал издавать звуки неодобрения, к ним присоединились борцы. Я же мысленно аплодировал. Так держать, парень. Правила, приличия — они имеют смысл до тех пор, пока речь идёт о спорте. Но как только тебя закрывают в клетку, подводят к ней электричество и заявляют, что проигравший умрёт, спорт заканчивается. Начинается жизнь по законам диких джунглей, где прав тот, кто выжил.
Голиаф согнулся. Задницей ткнулся в решётку. Парню будто пинка отвесили, он неуклюже пробежал до середины ринга, и Давид «помог» ему подсечкой. Здоровяк ничком рухнул на пол.