— Мой дом здесь, — пожал он плечами, — а там, на большой земле, что меня ждёт? Да и родители….Если они выжили, если б я им был нужен, разве они меня сами бы не нашли? Никому я там, значит, не нужен, — махнул он рукой, нахмурясь.
Какое-то время мы шли молча, пока Арни вдруг не начал рассказывать о пещерах:
— Пещера эта еще богов помнит. Сколько ей лет, никто уже не знает, — сказал он. — Многие приезжие почему-то думают, что хладный народ сам ее создал. Нет. Когда-то она была подземельем дворца богов. Тогда эта земля ещё не была ледяной пустыней.
— Большая здесь территория? — спросил я.
Арни кивнул, таинственно улыбнулся:
— Очень большая. Некоторыми ходами давным-давно не пользовались, некоторые остались под завалами, а есть еще и потайные. Один я даже как-то нашёл, — с гордостью сказал он, но потом смущённо добавил: — Правда, это был старый склад с трухлявой древесиной.
Туннель впереди раздвоился, мы остановились:
— Там у нас теплицы и фермы, — показал Арни на первый туннель, перевел руку на второй: — а там жилой отсек. Куда пойдём?
— В жилой, — ответил я. Фермы и теплицы меня не интересовали, впрочем, как и жилой отсек. Меня интересовал только Арни.
Арни улыбнулся, и мне показалось, что улыбка у него в точь, как у Симара. Я отогнал эти мысли. Наверное, я просто уже начал накручивать себя. А может, просто отрицал очевидное.
— Здесь система отопления, — рассказывал Арни, указывая на трубы вдоль стен, которые очень органично и почти незаметно покоились внутри выдолбленных в камне каналов-выемок, — подогревает все печь, она работает на эктава-шакти там, внизу.
Про печь эктава-шакти я бы с любопытством послушал, но не сейчас.
— Ты помнишь своё детство? — спросил я, оборвав Арни на полуслове.
— Нет, — смутился он. — Когда меня нашли, я ещё и не разговаривал.
— А при тебе что-нибудь было? Например, такое? — я достал из-за ворота медальон с орлом.
Парень вытаращился на медальон, удивления в его глазах становилось всё больше и больше.
— Твой медальон… Откуда ты знаешь? Ты…
Арни закачал головой, начал пятиться, тереть лоб, обмахиваться шапкой.
— Мой медальон выглядит почти так же, — наконец сказал он, подняв на меня глаза. — Ты объяснишь, что происходит? Мы родственники?
Алисана внутри меня взвилась. Ее эмоции, казалось, заполонили все и внутри и снаружи.
Парень продолжал что-то говорить, а меня трясло и шатало, я не слышал и не видел — меня разрывал дух отчаявшейся матери, считавшей, что ее сын мертв.
— Прости, ты мешаешь, — кажется, я сказал это вслух. Я отключил Алисану, хоть она и сопротивлялась изо всех сил. А когда я ее заблокировал, я снял медальон.