Во времена моего детства дед был пастором нашей церкви. В зрелости я стал восхищаться его проповедями, но в юности мне часто становилось скучно во время службы. Каждый раз, когда это случалось, я говорил маме, что мне нужно отлучиться в ванную комнату. А на самом деле мне хотелось побыть с бабушкой.
Сбежав со службы, я находил ее в церковных яслях. Обычно она мирно сидела в кресле-качалке, баюкая какого-нибудь младенца, с милым и довольным выражением лица. (Я никогда не встречал другой женщины, столь же одаренной умением утешать плачущего ребенка – или успокаивать нервы встревоженной матери.) Я спрашивал ее, не нужна ли помощь, и она отвечала отрицательно, но предлагала мне остаться и составить ей компанию.
Пока мы сидели в яслях, черно-белый телевизор на стене показывал деда, читавшего проповедь. Их транслировали вживую на всю страну, а потом и в разные страны мира, – из той самой церкви, откуда я только что вышел. Бабушка неукоснительно смотрела их каждую неделю, сидя в церковных яслях, окруженная малышами.
Я так хорошо помню этот контраст:
• Дед на сцене, в центре всеобщего внимания, проповедует множеству людей.
• Бабушка в качалке, скрытая в маленькой комнатушке в том же здании, заботится о спящих младенцах.
Кто из них служил другим людям?
Оба!
Я верю, что минималистская жизнь должна быть подчинена некой миссии. Она может быть «большой» – дерзновенной, заметной, привлекающей внимание. Но необязательно. Дела, кажущиеся «малыми», тоже могут оказывать большое воздействие, если делать их с любовью и смирением.
В сущности, как минимализм делает нас бунтарями в подходе к материальной собственности, так, полагаю я, он должен делать нас не такими, как все, и в подходе к собственным целям. Осуществляем ли мы давнюю мечту (взойти на гору Килиманджаро), совершаем ли переход к иному образу жизни (уходим с офисной работы, чтобы продавать через Интернет ремесленные изделия) или возглавляем общественное движение (борьбу с насилием в отношении детей), – это делается не ради аплодисментов, а ради самого благого дела. И я надеюсь, что мы будем продолжать в том же духе, демонстрируя такие качества, как доброта, сострадание, сочувствие, мудрость, предусмотрительность, скромность, справедливость и юмор. Это те добродетели, к которым мы приближаемся, отвергая более грубые материалистические свойства – алчность, стяжательство и чванство. Но мы должны взращивать в сердцах положительные качества, чтобы они расцветали и приносили плоды.
Так что свой обращенный ко всем призыв – стремиться к мечтам – я дополню следующим замечанием.