Иное дело молодежь. Не напрасно Лазарев возлагал на нее свои главные чаяния и надежды! Он обладал поразительным чутьем и умением разбираться в людях, разыскивать среди них способных и талантливых помощников. Его отношение к молодежи всего лучше характеризуется ходившим тогда замечанием: «В Черноморском флоте мичманы назначают командиров».
Слов нет, школа Лазарева была суровой школой, и работать с ним было нелегко. Необычайно настойчивый в достижении поставленной цели, Лазарев и от своих подчиненных требовал того же. Отсев людей, не удовлетворявших его требованиям, происходил довольно быстро, но зато те моряки, в которых он сумел пробудить живую искру, те же чувства и стремления, что жили и в нем, - а таких было большинство - становились подлинными лазаревцами. Вопрос о лазаревской школе, о методах, с помощью которых адмирал достигал столь больших и важных результатов, представляет не только исторический интерес, но заслуживает в настоящее время особенно серьезного изучения. Более всего на подчиненных Действовал его личный пример.
Адмирал был вездесущ и всеведущ, он ежедневно посещал военную гавань, где внимательно следил за ремонтом кораблей и судовыми работами, вникая во все детали. Ничто не ускользало от его взора. Как-то, неожиданно явившись на корабль, Лазарев заметил, что матросы неправильно перевязывают выбленки (тонкие просмоленные веревочки) на вантах. Не говоря ни слова, он проворно взобрался на ванты, принялся перевязывать выбленки, показывая матросам, как следует производить эту операцию. Велико было удивление командира корабля, когда он застал главу флота за этим занятием!
Лазарев был страстным любителем парусного спорта. Смолоду он предавался ему ради собственного удовольствия. Впоследствии, став командиром, он прививал морякам любовь к водному спорту, считая его лучшим средством для развития решительности, находчивости и привычки к морю. Лазарев внимательно следил за спортивной жизнью в России и за рубежом, интересовался всеми новостями.
Интересен следующий случай, весьма характерный для Лазарева. Летом 1848 года в Кронштадте должны были состояться на приз царя гонки лучших яхт императорского яхт-клуба. Лазареву хорошо было известно, что на Балтике отличные и яхты и гонщики. «Неужели лучше наших севастопольских? - спросил он себя. - А вот мы посмотрим, кто лучше?» И Лазарев решил балтийские гонки превратить, в соревнование двух крупнейших русских яхт-клубов.
Разрешение участвовать в гонках было получено, и Михаил Петрович откомандировал в Кронштадт лучшего спортсмена Черноморского флота, лейтенанта Ивана Семеновича Унковского. Дал ему и свою любимую яхту «Орианду». «Орианда», заметил Унковский, в этом соревновании являлась «представительницей лазаревской чести».