Но вот «Азов» отдал якорь. Сокрушительные залпы «Азова» служат примером для остальных кораблей. От непрерывной канонады пороховой дым густым туманом застлал всю Наваринскую бухту. Артиллеристы-наводчики очутились в крайне тяжелом положении - видимость ослаблена, придел затруднен. С марсов и салингов сигнальщики все время корректируют стрельбу. Чтобыеще более осложнить положение союзников и гуще окутать дымом бухту, турки жгут свои транспорты.
Вдруг на «Азове» раздается тревожный крик сигнальщика:
- Слева корабль!
Сквозь разорванные клочья порохового дыма моряки видят, что прямо на них несется объятый пламенем турецкий корабль. Еще мгновение - и раздуваемое ветром сплошное облако огня проносится у самой кормы «Азова». Невдалеке от «Азова» стоит «Гангут», он должен стать теперь неминуемой жертвой огня. Но там не растерялись. Командир корабля капитан Авинов приказал выпустить несколько саженей якорного каната, чем и спас «Гангут». Горящий корабль пронесло под самым бушпритом фрегата и через несколько минут со страшным грохотом взлетел на воздух, осыпая палубу «Гангута» обломками и горящими головешками. Радостное, восторженное русское «ура» пронеслось по кораблям нашей эскадры.
Турки упорно пытаются поджечь «Гангут». «Но едва кто из них, - замечает Л. Гейден, - протягивал для сего руку, так, лишаясь оной или головы, летел в море, которое в сей страшной борьбе поглотило их уже не одну тысячу».
Вскоре на «Гангуте» взвился сигнал-рапорт: «Вражеские береговые батареи уничтожил полностью».
С «Азова» последовал ответный сигнал: «За отличные действия адмирал выражает «Гангуту» благодарность».
С каждой минутой бой становился все ожесточеннее, русские оказались в центре внимания врага.
Звенел воздух от оглушительного хаоса звуков, шипели падающие в воду ядра. Море огня выбрасывали корабли с обоих бортов. Всего более доставалось «Азову». Убедившись, что корень зла в нем, турки поставили себе целью уничтожить русского флагмана во что бы то ни стало. «Азову» приходится драться одновременно с пятью наседающими на него Турецкими кораблями. Положение его становится все более тяжелым. Изломанные сплошь борта, облитые кровью куски досок, разбросанные по всей палубе вперемешку с трупами убитых, таков был наружный вид корабля. А внутри десятки топоров работали над заделкой подводных пробоин, через которые в трюмы бурными потоками хлестала вода. В горячем, душном воздухе, до предела насыщенном дымом и гарью, у орудий копошатся полуголые люди. Лица их сосредоточенны и деловиты.
Не видно суеты, не слышно лишних слов. В неподвижных позах застыла у пушек орудийная прислуга, и одного движения руки командира достаточно, чтобы вся батарея пришла в движение и сноп снарядов из десятков орудий обрушился на врага. После каждого залпа дрожит и сотрясается «Азов». Быстро подбегают люди с ведрами и поливают разогревшиеся пушки, а заодно и вспотевших артиллеристов