— Вахтанг Константинович, немедленно прекратите безобразничать! Я вызову милицию.
— Что?! Милицию? Да у меня вся ваша милиция — вот она гдэ!
Он сжал кулак и поднёс его к лицу отшатнувшегося администратора. Тот растерянно оглянулся, затем. Ни говоря ни слова, выбежал из зала.
— Беги, беги, бози швили[19]! — кричал ему вслед певец.
После чего вновь перенёс внимание на пребывавшего в шоковом состоянии Рыбникова.
— Ну что, получил, да?
Как бы там ни было, из присутствующих мужчин никто не решался утихомирить разбушевавшегося сына гор. Что ж, видно, судьба моя такая. Я со вздохом дёрнулся было в сторону распоясавшегося кавказца, но Стефанович меня придержал за руку:
— Не нужно, Максим, это не наше дело.
И в этот момент в зал широким шагом, слегка запыхавшись, встречавший нас на входе швейцар. Следом за ним семенил задыхающийся администратор. Швейцар совсем не уступал габаритами Кикабидзе, а в плечах даже и пошире был.
— Товарищ певец, зачем буяним? — словно бы с ленцой спросил он у того.
— А ты кто такой, э? Ты холуй, чего пришёл сюда? Твоё место в дверях стоять и польты принимать, пшёл вон отсюда!
После этого «холуй», не говоря больше ни слова, подошёл к Кикабидзе и коротким ударом под дых заставил того согнуться пополам. Затем так же невозмутимо завернул грузину руку за спину и в таком согнутом состоянии повёл того к выходу.
— Отпусти, сссука, больно!
Однако швейцар, сохраняя потрясающее спокойствие, будто ему каждый день приходилось утихомиривать звёзд подобной величины, молча вывел его из зала, а администратор кинулся к Рыбникову.
— Вы как? Сильно он вас? Идёмте, у нас там есть перекись водорода.
Взял того под локоток и тоже повёл к выходу. Ну вот, кажется, всё само собой разрулилось. То есть без моего непосредственного участия. Уж не знаю, было ли оно кем-то там наверху запрограммированно, но на этот раз мне удалось остаться в стороне.
Ну а дальше мы отправились за несчастным дипломом. Внизу увидели, как уже угомонившийся Кикабидзе что-то объясняет невозмутимому швейцару, а тот отрицательно качает головой. Мы протиснулись мимо них, швейцар ещё успел с нами попрощаться.
Отдавая мне диплом, Александр Борисович не удержался и спросил, о чём я беседовал с Ротару. А ведь наверняка видел, как мы с ней обменивались записками. Или он, или Алка, а то и оба были тому свидетелями.
— Ротару его приглашала в Киев, они даже телефонами обменялись, — опередила меня Инга.
Нет, ей определённо даже шампанское пить нельзя. Бабы и так глупые в массе своей, что на уме — то и на языке, а уж если ещё и под градусом… Хорошо ещё, что про песню не сболтнула. Скрипнув зубами, я подтвердил слова девушки: