— Постойте, постойте…
— Варченко, тебе слова не давали, — всколыхнулась за столом завуч.
— Вы извините, Галина Анатольевна, но я просто обязан внести ясность в контексте изложения товарищем Коромысло произошедшего на его уроке, — твёрдо заявил я. — Да, Владлен Эдуардович попросил у меня тетрадь, но разве фраза «Извините, эта тетрадь для меня очень важна, я вам её не отдам» звучит как грубый отказ? И только после того, как товарищ Коромысло замахнулся на меня своей указкой с явным намерением ударить, я всего лишь выхватил её у него из рук. Да и то вернул спустя насколько секунд, когда понял, что педагог вряд ли после этого снова попробует меня ударить. А что мне оставалось делать? Подставлять спину? Вон у Чарыкова до сих пор ноготь слазит после того, как товарищ Коромысло врезал ему указкой. Вообще, кто ему позволил применять рукоприкладство? Это не только непедагогично, это противозаконно, в конце концов.
В зале повисла мёртвая тишина, нарушаемая лишь шарканьем метлы за окном: наверное, это завхоз сметал опавшую листву в кучу, чтобы после студенты набили ею мешки и загрузили их в машину.
— Хм, — откашлялась завуч, — Варченко, кто может подтвердить ваши слова?
— Так весь класс видел. Вон, Сергей Стрючков, например.
Серёга съёжился ещё больше, однако нашёл в себе силы подняться.
— Да, Галина Анатольевна, так всё и было, как говорит Максим.
— Да они сговорились, — прошипел Коромысло. — Решили поквитаться со мной.
— Поквитаться с вами многие хотели бы, — сказал я, — особенно те, кого вы отходили указкой и называли дебилами и олигофренами. А в своих словах я могу поклясться хоть на Библии, хоть на красном знамени с ликом Вождя, — пожал я плечами.
— Так, ну ты это, не перебарщивай, — подал голос Степаныч.
— Ну а как мне ещё доказать мою правоту?
— Варченко, а что это за тетрадка? Что ты там вообще писал? — спросила Галина Анатольевна.
— Да я её всё время с собой ношу, записываю разные пришедшие в голову мысли относительно своих книг. Вот и тогда на уроке «Обществоведения» со мной случилось откровение, и я тут же, пока не забыл, решил это законспектировать.
— То есть перемены дождаться было нельзя?
— Говорю же, боялся забыть.
Тут я слегка преувеличил, если уж мне в голову что-то засело, его оттуда вилами не выковырять. Просто решил воспользоваться моментом, по-быстрому записать мыслишку, а оно вон как получилось.
— Однако это тебя не оправдывает, — продолжала завуч. — На уроке надо заниматься предметом, а не посторонними делами… Может, кто-то из педагогов захочет выступить?
Преподаватели стали переглядываться, потом руку поднял физрук.