Эллен нетерпеливо подернула плечами.
— Сколько мы имеем денег?
— Мой профессорский оклад тебе известен. Кроме того, я имею доход от издания моих научных трудов. Скоро выходит вторым изданием «Институт цеховой промышленности среднегерманских городов в пятнадцатом веке». Эта книга даст мне около десяти тысяч. Ну, и еще кое-что есть в банке… Твоя часть тоже там. Ты уже совершеннолетняя и, конечно, можешь распоряжаться этими средствами по своему усмотрению. В завещании твоей матери сказано вполне определенно…
— А что нам дают акции?
— Они приносили хороший, верный доход и были достаточно устойчивы. За прошлый год несколько упали, а теперь… Теперь я не знаю, что будет дальше. Если забастовки не прекратятся, акции могут совсем обесцениться. Производство уже сократилось наполовину. Металлисты собираются примкнуть к забастовавшим углекопам. Текстильщики, химики… Сейчас уже угольщики с континента разгружаются солдатами под охраной морской пехоты. Ожидают выступления железнодорожников…
Эллен спокойно и пристально посмотрела отцу в глаза. Его взгляд стал злым, в голосе слышалось раздражение.
Профессор резко стряхнул с сигары пепел, несмотря на то, что обычно старался его сберечь.
— Сегодня «Таймс» пишет, что в европейских портах рабочие тоже отказываются погружать для нас уголь. Там тоже приходится прибегать к вооруженной, организованной силе. Нигде нет порядка… Я думаю, теперь самое время начать кое с кем разговаривать при помощи бомбовозов, а наши палаты умеют только размахивать рука ми. Запрос такого-то депутата, ответ такого-то министра… Надоело! Пусть лучше спросят мнение заводов Виккерса…
— Спокойной ночи, папа, — сказала Эллен и, не поцеловав отца, повернулась к двери.
Мистер Хойс хотел окликнуть и вернуть ее. Он еще не все сказал, что мучило его последнее время. Ему нужен был молчаливый и соглашающийся со всем слушатель. В нем слишком много накипело!
Но он знал, что Эллен не вернется. Да, у нее такой же характер, как был у его покойной жены. Совсем такой же…
Хойс принялся бродить из угла в угол.
Дня через два Эллен вызвали к телефону.
— Алло! Да, это я, Эллен Хойс…
Она узнала голос старого Джона.
— Извините, мисс, что я осмелился вас беспокоить, но вы просили позвонить, когда мистер Дэвис вернется…
— Он дома?
— Нет. Но я получил от него письмо из Парижа. Он сообщает, что пробудет там неопределенное время, дает указания относительно животных. Кажется, он собирается их перевезти к себе…
— А адрес?
— К сожалению, адреса он не сообщает. Всю корреспонденцию приказывает оставлять пока здесь, на квартире.