Ближе к вечеру от попа пришел посыльный за стариком. Дед Иван отряхнул с фартука древесные стружки, снял его и надел овчинную шубу.
— Для чего я понадобился попу? — говорил он сам с собой.
5
Когда дед ушел, все домашние притихли. Поп к себе приглашал редко, и всегда не с добром. Бабушка Олена вышла из предпечья, где она веретеном пряла шерсть, и села к столу. Глядя на свекровь, остановила свою прялку и Настасья. Ваня, воспользовавшись отсутствием деда, быстро оделся и шмыгнул на улицу.
Степа на печи затаился, как мышь. Он-то догадывался, почему поп позвал деда, только не знал, с чем старик от него явится.
Никто так и не узнал, что говорил поп Ивану. Он вернулся хмурый, молча разделся, принес из сеней пеньковую веревку, на которой Проня носил из сарая солому, и велел Степе слезть с печи. Бабушка Олена вмиг смекнула, что затевает дед. Понял это и Степа. Он метнулся на полати и забился в самый дальний угол.
— Не дам ребенка бить, — сказала бабушка Олена, встала перед мужем и схватилась за веревку. — У него есть отец, пусть отец и наказывает его.
От гнева широкое лицо старика Ивана побагровело, борода затряслась. Он выдернул из рук жены веревку и полез на печь. Бабушка Олена полезла за ним, повисла на его руках.
— Оставь ребенка, ну ударь меня раза два, отведи душу, — говорила она.
Дед Иван и в самом деле замахнулся на нее, но Спирька вцепился в бабушку, и удар пришелся по обоим. Спирька взвыл от боли. Его плач смирил деда. Он сел на край печи. Бабушка Олена села рядом с ним.
— Скажи, Иван, чем провинился ребенок? — спросила она.
— Ты его самого спроси, чем провинился, он тебе скажет, — сердито сказал дед и крикнул Степе: — Сейчас же уходи к своим родителям, я не хочу из-за тебя моргать глазами! Пусть они с тобой нянчатся, коли таким вырастили!..
Пошумев, старик успокоился, слез с печи, бросил в сени веревку, сел делать ложки.
О том, что Степу в школе ставили на колени и за что ставили, Володя рассказал, как только пришел домой. Узнав это, бабушка Олена сама была готова выпороть внука, да не могла добраться до него на полати. Поп в ее представлении был первым лицом после бога. Он и грехи прощает, и молится о дожде в засуху... Как же можно над таким человеком смеяться?!
Степа пролежал на полатях до вечера. К этому времени утихла и бабушка. Дед Иван вышел куда-то к соседям. Степа слез с полатей, подошел к подтопку, где обычно собирались все его двоюродные братья. Ребята любили сидеть перед огнем подтопка. Спирька занимал там лучшее место — в середине, и если кто-нибудь пытался оттеснить его, поднимал неистовый рев.