Дмитрий круто повернулся к толпе, снял с плеча косу:
— А ну, подходи, у кого четыре ноги — две обязательно срежу, может, тогда человеком сделается.
Голоса смолкли. Молодой заводила тут же получил от пожилого мужика здоровую затрещину.
Дмитрий решительно стоял с косой в руках, готовый на все, чтобы защитить свой урожай. Мужики понемногу стали расходиться. Последним ушел Никита-квасник. Он шел полевой дорогой, держа руки за спиной. Широкие полы его незастегнутой черной поддевки развевались, точно крылья ворона, взъерошенные встречным ветром.
Проводив его взглядом, Дмитрий повернулся к своему клину. Он косил сосредоточенно, взмах за взмахом, аккуратно укладывая в ряд скошенный овес, словно ничего не произошло. Марья вязала, стоя на коленях, не поднимая головы. За все время жизни с мужем она еще не видела его таким, как сегодня, когда он стоял перед толпой мужиков, сильный и смелый. Ей всегда казалось, что Дмитрий слишком мягкосердечный, стесняется сказать резкое слово, может, даже боится. За девять лет совместной жизни она только теперь узнала его настоящего. Так, значит, мягким он бывает лишь с ней или когда нет повода показать свой характер...
8
Осень была на исходе. В этом году она выдалась на редкость сухая и ветреная, словно все свои дожди природа вылила ненастным летом. Почти каждую ночь выпадали заморозки, и к утру иней покрывал землю и шершавые стволы и ветви старых дуплистых ветел. Огороды опустели. Конопля и картофель были убраны. Рабочая страда с полей переместилась на гумна. В такую сухую и холодную пору самое время молотить. Над токами, с утра до вечера, висели облака мякинной пыли. Холодная, иссушенная заморозками земля гудела под ударами цепов.
Молотили и Нефедовы, в два цепа, Дмитрий и Марья. Фима, закутанная в старую отцовскую овчинную шубу и прикрытая охапкой соломы, с любопытством поглядывала из своего соломенного гнезда на отца с матерью и чему-то про себя тихо улыбалась. Ей тепло, словно в избе на печи. На работе не холодно и молотившим. Дмитрий расстегнул зипун, сбросил шапку. Через раскрытый ворот его белой посконной рубахи виднеется смуглая полоска груди. Пока он подбирает ряд обмолоченных снопов и настилает новый, Марья отдыхает. За последнее время она пополнела; стало трудно двигаться. Каждое утро, собираясь на гумно, Дмитрий оставлял ее в избе, не хотел, чтобы она приходила к нему. Но, посидев немного в избе, Марья одевала Фиму и вместе с ней появлялась на гумне.
— Опять притащилась? — с досадой встречал ее Дмитрий.
— Пришла. Чего мне одной сидеть без дела, — возражала Марья и брала в руки цеп.