Возле бани Дмитрий увидел детей. Фима возилась с холстами, а Степа, немного в стороне, строил из прутиков дом. Заметив отца, он бросился к нему:
— Тятя, пойдем опять в поле за луком?
— Нет, сынок. Нам с тобой велено сидеть дома.
— Сидеть дома и смотлеть класивые иглуски дедуски Охона?!
— Какие игрушки? — удивился Дмитрий. — Красивую игрушку дед Охон взял с собой.
— Иглуска на полке, я видел с полатей, — сказал Степа и потянул отца за штанину.
Дмитрий подумал, что мальчик не раз видел, как дед Охон клал книгу на полку напротив полатей, поэтому так и говорит. Все же он заковылял с ним в избу, а когда взглянул на полку, несказанно удивился: псалтырь действительно находился там.
— Вот тебе на, — в раздумье произнес он. —Дед Охон, видимо, ее забыл здесь. Иначе как же могло случиться это.
Он подсел с книгой к столу и принялся ее перелистывать. Буквы, которые показывал ему старик, он помнил все, а те, что не успел запомнить, называл по догадке. Степа тоже взобрался на лавку, положил локти на стол и уставился в книгу. Дмитрий потрепал его по светлой головке и, улыбаясь, спросил:
— Что же ты молчал о красивых игрушках дедушки Охона?
Степа передернул остренькими плечами и ничего не ответил.
Теперь Дмитрию нашлось занятие. Каждое утро, позавтракав, доставал с полки псалтырь и садился читать. С ним рядом какое-то время сидел и Степа. Когда ему надоедало сидеть без дела, уходил на улицу. Там куда интереснее, тепло, повсюду появилась зеленая травка. Фима и ее подруги играли в мячик, прятки, догонялки. Поиграют немного, разойдутся мочить холсты, затем — снова собираются. Соседи — Назаровы близнецы — под своими окнами играли. Степа тоже пробовал с ними играть, но они все время его заставляли водить.
Марья с Иважем закончили всю пахоту и сев. Под самый конец сеяли коноплю и сажали картофель. На посадку картофеля выходила вся семья. Марья вспахивала сохой борозды, остальные сажали. Степа помогал отцу. Если картофелина падала в борозду разрезанной частью вверх, он ее переворачивал... От других не отстали, все закончили вовремя. Дмитрий был в хорошем настроении: на ногу понемногу начал ступать. Он уже оставил костыли и ходил, опираясь на палку. Хотя все еще и было больно, но терпимо.
В середине лета неожиданно пришел дед Охон. Дмитрий подумал: не за псалтырем ли? Теперь, когда нога стала поправляться, псалтырь не так-то был нужен. Когда будешь читать? Дед Охон вынул из дорожного мешка ребятишкам гостинцы — городской калач и пряники.
— Тебе тоже принес гостинец, — сказал он Дмитрию и вынул из мешка свернутую пачку, положил на стол. — Вот тебе чистая бумага, списывай псалтырь.