— Вот так дела, — промолвил Дмитрий, качая головой. — Когда же теперь буду заниматься с псалтырем? Ты ведь снова его не забудешь, заберешь с собой?
— Я и не забывал, просто оставил, — сказал дед Охон. — Только забыл об этом сказать.
— Зато Степа не забыл, сказал мне, где лежит книга, — усмехнулся Дмитрий.
Дети были на улице, в избу собрались лишь к ужину. Марья сварила к вечеру картофельный суп, забелила сметаной.
— Дедушка Охон, баню тебе истопить? — спросила она, когда закончили ужин.
— В прошлую субботу парился в Алтышеве. Твоя мать, старуха Олена, пригласила.
Марья рада была услышать о матери. Она ожидала, что старик поведает что-нибудь и о ее родных. Но дед Охон начал рассказывать о постройке церкви в Алтышеве. Он взял подряд сделать остов иконостаса, и ему необходим хороший помощник. Пока плотники поднимают стены и подводят крышу, остов иконостаса должен быть готов. Ему не хочется брать незнакомого помощника. Иваж умеет хорошо строгать, фуговать, другого помощника ему и не надо. Весенняя пахота теперь закончилась, для чего Дмитрию держать сынишку дома.
Дмитрий не знал, что и сказать деду Охону. Если бы нога окончательно поправилась, то Иважа, конечно, не для чего держать дома. Пускай бы ходил со стариком. Ходил же он с ним три года. «И то следует сказать, — рассуждал про себя Дмитрий, — кто его научит, кроме деда Охона... Может подойти такое время, что и отпустил бы его, да не с кем...» Он вопросительно посмотрел на жену. Марья сидела на лавке в предпечье и при сумеречном свете угасающего дня занималась шитьем. Дети так вырастают из одежды, что не успеваешь на них шить. Хорошо хоть то, что Степа все донашивает после Иважа, на него не приходится шить. Она перехватила взгляд мужа и сказала:
— Отпусти его, Дмитрий, пусть идет с дедом Охоном. Паровое поле вспашу сама, другим делом он все равно не занимается. Косить его не заставишь. К жатве, может, сам ходить станешь.
Дмитрий, признаться, не ожидал, что жена согласится отпустить Иважа. Ведь он, откровенно говоря, беспокоился только из-за нее. Все опять ляжет на ее плечи. «Как знать, может, смогу выехать сам и на подъем пара», — подумал он и попробовал ступить больной ногой. Нет, боль еще ощущалась.
Сам Иваж поехал в ночное с баевскими парнями на Алатырьскую пойму. Там трава обильная, сочная. Ездят, конечно, тайком. Пойма принадлежит не Баеву, поэтому всю ночь приходится быть настороже, в любое время могут нагрянуть объездчики. Тогда — добра не жди. Но баевские парни надеются на своих лошадей, верхом их не так-то просто догнать. Да и другого выхода нет, Баево не имеет своей поймы, а лошадей кормить где-то надо.