Ночью, на постели, между мужем и женой снова произошел разговор о просьбе деда Охона. Дмитрий рассудил, что хотя он и стал ходить, все равно без помощника ему не обойтись. У Марьи свои дела — по дому, по двору. Не станешь ее повсюду таскать с собой. Скоро подойдет сенокос, а там, гляди, и жатва, снопы не с кем будет возить.
— Не отпущу, — сказал он жене.— До осени пусть находится дома, потом видно будет.
— Не отпустишь, не отпускай, — согласилась Марья.
Наутро дед Охон в Алатырь отправился один. Иваж еще не успел вернуться с ночного. О том, что в его отсутствие шел разговор, отпускать его с дедом Охоном или не отпускать, ему поведала Фима. Иваж жалел, что его не отпустили с дедом Охоном. Все-таки пахать не нравилось. Ничего хорошего в этой работе нет, ходи целый день за сохой, как привязанный. Руки и ноги болят. Не лучите пахоты и жатва. О своих мыслях он поведал сестре. У Фимы на этот счет было свое мнение. Ей казалось, что ее работа куда труднее пахоты и жатвы.
— Ты попробовал бы разок сесть за ткацкий стан или за прялку, тогда бы не стал так говорить, — сказала она.— Бьешь, бьешь целый день по холсту — заболят не только руки и ноги, но и все тело.
— Ты еще маленькая, поэтому так тебе кажется, — возразил Иваж.
— Вот и не кажется, а правда. И вовсе я не маленькая.
Маленькой она себя не считала — ей уже целых восемь лет.
Иваж снисходительно усмехнулся, но возражать не стал. Он лишь заметил, что годика через четыре она действительно будет взрослой. Ведь ему самому уже двенадцать лет, и он действительно взрослый.
К сенокосу Дмитрий с Иважем сделали новую арбу. Старая почти развалилась, ее делал еще отец Дмитрия. Пока тесали, пилили, Дмитрий, оберегая ногу, работал сидя. Рубанком строгал Иваж. Дед Охон оставил им от своего инструмента для хозяйственных нужд рубанок и бурав. Для постройки телеги этого инструмента достаточно. Дмитрий помнит, как его отец сделал телегу всего лишь с помощью топора, другого инструмента он не знал.
Степа весь день не отходил от плотников. Встанет утром, позавтракает и бежит во двор. Все гладкие деревяшки и обрезки, которые идут в отход со щепками и стружками, он сразу же отбирал и пытался соорудить из них свою телегу. Каждый вечер Марья, собирая щепки и стружки на растопку, заодно уносила в избу и его сооружение. Но Степа не унывал и начинал мастерить новую. Его огорчало лишь то, что его тележка сразу же разваливалась, как только он делал попытку сдвинуть ее с места. Ведь отцова телега не развалилась, когда в нее в первый раз впрягли лошадь и поехали в Перьгалей-овраг косить зеленую траву для гнедого. Степа тоже поехал с отцом и Иважем. А когда вернулись обратно домой, он стал просить брата сделать для него такую же телегу, только маленькую.