Мать не приказывала, и это обстоятельство все решило.
Марья тоже пряла. Степа поправил лучину, другую приготовил на смену. В избе стало светлее. Дмитрий достал с полки псалтырь, придвинул скамейку поближе к светцу, приготовился читать.
— Го-о-спо-ди, спа-а-си ме-еня от все-е-ех го-о-ни-ите-е-лей мо-оо-их и изба-а-авь ме-е-еня...
Ни сам Дмитрий и никто другой в избе не понимали смысла этих слов. Степе иногда послышится какое-нибудь слово, чем-то похожее на эрзянское по звучанию, и он рассмеется:
— Слышите, отец сказал: и — изба!
На него глядя, смеялись девушки. Улыбалась и Марья, но украдкой, чтобы не обидеть мужа. Дмитрий сердился, переставал читать и спрашивал Степу:
— Где тут, скажи, изба? Чего ты мелешь языком да еще смеешься? Тут видишь, что написано: и изба-а-аввь. Избавь — понимаешь?
Степа молчит. Ему все равно это слово слышится как изба. Но с отцом в спор не вступает. Дмитрий почитал еще немного и решил показать Степе несколько букв.
— Видишь этот знак? Он похож на крышу Никиты-квасника, если смотреть на нее с улицы. Называется — «а». Скажи — «а».
Степа повторяет за отцом. Но вместо звука «а» у него получается что-то среднее между «э» и «у». Фима с Ольгой даже перестали прясть, хохочут над ним. Степа мычит, как годовалый теленок, во все горло.
Дмитрий показывает ему другой знак, третий, затем снова возвращается к первому.
— Не забыл, как этот знак называется?
— Нет, — говорит Степа.— Это — крыша Никиты-квасника, если смотреть на нее с улицы.
— Ты сам Никита! — сердится Дмитрий. — Тебя спрашивают, как он называется, а не на что похож.
Степа замыкается в себе и молчит, потупив глаза. Он всегда молчит, когда с ним начинают громко говорить. Оставив светец, Степа уходит на печь. Лучина без присмотра горит плохо, в избе становится почти темно.
У Дмитрия тоже испортилось настроение, он положил псалтырь па полку и огляделся по избе, соображая, за что бы взяться. Но уже поздно, пора ложиться. Прялка Марьи затихает. Она стелет на конике постель. Степа на печи сопит, глотая слезы обиды.
— Из-за чего расстроил ребенка? Хочешь за один вечер научить пятилетнего, а сам небось который год толчешься на одном месте, — говорит Марья.
Но слезы Степы недолгие. Завтра он снова вертится возле отца. Лучше отца у него нет друга.
5
По первому снегу Дмитрий с Марьей поехали на базар в Четвертаково покупать корову. Два года копили деньги. Марья распродала свои холсты и рубахи. Дмитрий в прошлую зиму ездил в извоз. Копили на постройку новой избы. Но переселение пока отложили и решили купить корову. Трудными были эти три зимы, которые они провели без коровы.