— Вай, Митрий, иди-ка, посмотри, что тут такое! — вскричала она, сняла иконы и положила их на стол.
Дмитрий подошел к столу.
— Что за чудеса?! — удивился он.
Они никак не могли понять, кто мог сделать такое, кого винить в этом. Но виноватый нашелся сам, и очень быстро. Как только Степа появился в избе, Дмитрий спросил его:
— Ты, сынок, не знаешь, кто исковырял Миколаю Угоднику глаза?
— Я исковырял их, тятя, большими ножницами. Мы с Микой Савкиным ели молоко, а они смотрели на нас, я думал: опять расскажут вам...
Степа говорил искренне, простодушно, не догадываясь о последствиях.
Дмитрий тяжело вздохнул и покачал головой. Марья развязала черный широкий пояс с кистями из мелкого бисера, которым она подпоясывалась, когда не надевала пулай. Степа посмотрел на пояс в руках матери и весь скался, словно его собирались засунуть в кошель.
— Я вот его немного поучу. На свою голову мы ни разу не наказывали этого самовольника, — проговорила Марья, схватила Степу за плечи, уткнула головой к себе в колени и отстегала.
Такое постигло Степу впервые. Он кричал во всю мочь, бился ногами и руками, стараясь вырваться.
Дмитрий стоял в стороне и не вмешивался. Он тоже считал, что сына поучить следует, а то, чего доброго, еще спалит избу.
Степа наконец вырвался из цепких рук матери, поспешно залез на полати, поплакал там и заснул.
Иконы оставались без глаз до самой осени. Летом у Дмитрия не было времени заняться ими. В сущности, он не знал, как поправить дело. Осенью, когда замесила на вареном конопляном масле замазку для окон, он взял кусочек ее и решил залепить дырочки на иконах. Получилось некрасиво, замазка торчала на иконах бугорками. Дмитрий соскоблил ее и замесил сам, пожиже. Жидкой замазкой и заделал дырочки. Когда замазка затвердела, он почистил замазанные места, сгладил неровности суконкой и своими чернилами из сажи на молоке подрисовал святым новые глаза.
Марья наблюдала за мужем и ойкала от удивления.
— Вай, Митрий, руки у тебя, будто золотые! Смотри-ка, что можешь делать!
Степа вертелся тут же. Когда отец все закончил и поставил иконы в угол, он запрыгал от радости:
— Мы с отцом сделали святым новые глаза! Лучше прежних сделали!
— То-то же, смотри, в другой раз не ковыряй, — сказал ему Дмитрий.
— Не буду, тятя, и зачем я тогда это сделал... Мама говорит, что настоящий бог живет на небе, — сказал рассудительно Степа.
9
Дума о переселении на новую землю снова стала беспокоить Дмитрия,
Поговаривали сначала, что упразднят подушную подать, снимут недоимки. Толковали всякое, а все оставалось по-прежнему.