Придя домой, я все-таки достал книгу из портфеля.
Раскрыл ее.
На титульном листе был номер телефона.
* * *
– Вот это да! – сказал я, завистливо вздохнув. – Вот это я понимаю, поворот сюжета!
– Да, – кивнул мой приятель. – Я просто обалдел.
– Ну ты ей, конечно, позвонил?
– Конечно.
– Ну и?
– Сначала было долго занято, – сказал он. – А потом никто не взял трубку.
Как в кино!
консервативно, то есть без операции
У Кости Балашова ни с того ни с сего вспухла рука. Правая, между кистью и локтем. Какой-то шарик появился, вдруг и непонятно почему. Красный и болит. Вечером не было, а утром – на́ тебе! Костя перепугался и тут же поехал в соседнюю больницу; оказалось, это была клиника мединститута. Ну, тем лучше.
Было лето, было пусто, он заплатил две тысячи в кассу, долго шел по пустому чистому коридору, поскальзываясь на мокром после уборки линолеуме, и искал кабинет номер 307.
Нашел. Там сидел доцент такой-то, Костя сразу забыл фамилию.
– Ну и что? – спросил доцент, помяв пальцами Костину болячку. – Дел на пять минут. Чикнем и вылущим гной.
– Когда? – Костя еще сильнее испугался.
– Да сейчас, чего тянуть. Маша, подготовьте больному руку, – сказал он куда-то за ширму и снова повернулся к Косте. – Пять тысяч. Вы консультацию уже оплатили? Тогда три тысячи в кассу. – И вышел в смежную комнату.
А из-за ширмы появилась Маша.
Нет, она не была как-то особенно красива, стройна, обаятельна. Или нахмурена и сурова, или решительна и деловита, или какие там еще качества могут вот так сразу околдовать сравнительно молодого мужчину – Косте было сорок четыре, а ей около тридцати, наверное. Ну и конечно, вряд ли на него сильно подействовали белый халат и шапочка – он не был любителем всяких ролевых фетишей, девушек в военной форме, строгих учительниц или картиночных секретарш. И медсестер в том числе.
У этой Маши были чуть широковатые скулы, ореховые глаза и губы как будто замшевые. А главное, она каждым движением и взглядом излучала заботу, умелую доброту и спокойную силу. Костя вдруг сильно почувствовал что-то – даже не понял, что именно. Но это странное чувство стало понятным и уютным, превратившись в полное, чуточку расслабленное доверие к ней. Он шепотом спросил, пока она протирала ему руку спиртом и щелкала ногтем по ампуле с обезболивающим:
– Маша, а можно обойтись без резьбы?
– Консервативно? – спросила она.
Костя понял, что она в виду имеет, и кивнул:
– Именно, именно.
– Можно, – шепнула она. – Я вас научу, какую мазь накладывать. Две мази. Только тут надо строго раз в четыре часа перевязываться. Есть кому перевязывать?