По ходу военных действий озлобление сторон только нарастало. В 1943 году в результате наступления советских войск значительная часть украинского духовенства, поддержавшего оккупационный режим (Украинская автокефальная церковь), эвакуировалась в западную часть республики, где началась открытая межцерковная борьба. Причем бандеровцы развернули кампанию террора против прорусски настроенных священников. 7 мая 1943 года украинские националисты убили митрополита Алексия, а в августе захватили и повесили в лесу епископа Владимиро-Волынского Мануила. В течение лета 1943 года только на Волыни были убиты 27 священников. В некоторых случаях казнили и членов их семей (56).
О серьезнейших проблемах, с которыми сталкивались советские войска на территории Западной Украины, свидетельствует и военный дневник корреспондента «Правды»: «Вчера долго разговаривал с Коробовым (коллега автора дневника. – К.К.). Он вернулся из партизанского отряда Ковпака. Рассказывает про украинских националистов: «Сначала лизали жопу немцам. Потом увидели, что никакой самостийной Украины немцы им не дадут. Обиделись. Ушли в полуподполье. Так как гнилы по натуре, то просто страдают без предательства, и чуть что узнают – продают немцам. Но играют в оппозицию. Вот мерзкие б…и!» (57) Или другая запись из того же источника: «7 апреля 1944. Пеккерман недавно летал в Ровенскую область. Рассказывает, что там шайки по 1000–1500 человек. Пришлось выделить войска на охрану коммуникаций. Борьба с ними ведется и мечом, и разложением. Б…кое население кое-где поддерживает бандитов. Сейчас там проводится призыв. В одном селе надо было призвать 250 человек. 30 пришли сами, 220 привезли с автоматчиками. Вот гады!» (58)
Выразительный язык военных дневников используется их автором не только по отношению к украинским националистам: «20 декабря 1944. Поляки бля…т вовсю. Стреляют из-за угла. Банды. Нападают на небольшие гарнизоны. Если пьяный пойдет ночью – укокошат наверняка. Оглушают (стрелять – переполох) и утаскивают добивать» (59).
Летом 1944 года боевики Армии Крайовой вырезали в городе Минске-Мазовецком наш госпиталь, убив 200 раненых и весь персонал (а в госпиталях он был по большей частью женским). Почему бы вечно скорбящим о своей нелегкой судьбе полякам не снять высокохудожественный фильм об их очередном национальном подвиге – убийстве беззащитных медсестер? (60)
Мы освободили Польшу – самую пострадавшую, если не считать нас, оккупированную нацистами страну. И что же? Оказалось, что у нас вместе с немцами в плену в 1947 году сидело 60 280 поляков, воевавших против нас. Выяснилось, что вместе с напавшими на нас немцами мы взяли в плен 10 173 еврея в немецких мундирах, так называемых «мишлинге» (61). Сведения о захваченных в плен французах, бельгийцах и прочих уже приводились. Вплоть до того, что в составе дивизии «Нордланд», оборонявшей Берлин, числились и несколько десятков человек из английских добровольцев. Прибавьте к этому прочих официальных союзников нацистской Германии и коллаборационистов всех мастей, и мы получим удивительную картину многонационального нашествия, связанного единой целью захватить территории к востоку от традиционной Европы, спаянного общей пропагандистской риторикой и воинским командованием.