– Мама? – Я подошла к ней. Она откинула голову на спинку инвалидного кресла, ее глаза были закрыты. Я взяла ее за руку. – Мама! – Она слегка стиснула мою ладонь.
– Все еще здесь, Элеанор Роуз, – ответила она.
Я облегченно выдохнула.
– Я волновалась.
– Все в порядке. – Она медленно открыла глаза и коснулась моей щеки. – Я могу немного побыть наедине с Элли, Кевин?
Он откашлялся, шмыгнув носом.
– Да, конечно.
Папа ушел, а я села рядом с маминым креслом. Легкий ветерок ласкал наши лица. Она стала такой хрупкой, лишь кожа да кости. Иногда я боялась, что она рассыплется на кусочки, если я случайно дотронусь до нее.
– Принести тебе еще одно одеяло? – спросила я.
– Мне и так хорошо.
– Может, ты хочешь пить? Я схожу за водой.
– Я в порядке.
– А может…
– Элли, ничего не надо. Я в порядке.
Но это не так.
Мы сидели, глядя на послеполуденное небо, и молчали. Солнце начинало медленно клониться к закату. Небо окрасилось удивительными яркими красками, сливавшимися с океанским простором.
– Папе понадобится твоя поддержка, – сказала мама. – Он и сам не подозревает, насколько сильно он будет нуждаться в свете твоей души, Элли.
– Я не оставлю его.
– Я знаю. – Она сделала глубокий вздох и медленно выдохнула. – Когда-то я прочитала сказку о стрекозах, о жизни и смерти. Можно я расскажу ее тебе?
– Да.
Она закрыла глаза, и я смотрела, как она дышит.
– В этой истории рассказывается о том, как стрекоза рождается личинкой, но, когда приходит время, сбрасывает оболочку и превращается в прекрасное создание, летающее среди нас. Во многих рассказах этот процесс описан как единение жизни и смерти. Стрекоза выходит на свет из своей оболочки, словно душа, которая покидает тело. Существуют две стадии жизни стрекозы. Первая – насекомое, живущее под водой. Это их земная жизнь. После чего они покидают оболочку личинки и обретают способность летать. Обретают свободу. Будто душа, сбросившая с себя оковы бренного тела. Разве это не прекрасно, Элли? Разве не потрясающе? Что даже после смерти наши души продолжают жить?
Слезы катились по моим щекам, но я молчала.
Я просто не могла ответить.
Мне было слишком больно.
– Я больше не буду страдать, – пообещала она. – Мучиться от боли. Я стану гораздо свободнее, чем раньше. И знаешь что? Я по-прежнему буду здесь. Каждый раз, увидев стрекозу, вспоминай обо мне.
– Мама… – Я все еще держала ее за руку, и слезы бежали по щекам. – Это слишком быстро.
– Это всегда слишком быстро, крошка, но я просто хочу, чтобы ты знала… – Она склонила ко мне голову и открыла глаза. – Ты – мое сердцебиение. Мое произведение искусства. В каком-то смысле, я думаю, обманула смерть, потому что останусь жить в тебе, в твоей улыбке, в твоем смехе, в твоем сердце. Я буду во всем этом, Элеанор. Я вечна благодаря тебе. Поэтому прошу – не сдавайся. Рискуй. Ищи приключения. Живи за меня и знай, что для меня было величайшей честью быть твоей мамой. Мне так повезло любить тебя.