Боже, Грейсон. Ну обернись же.
– Грей, это я… Элли.
Он слегка распрямил плечи, среагировав на мои слова.
А затем, небрежно качнувшись на пятках кожаных мокасин, обернулся ко мне. Наши взгляды встретились, и я отшатнулась, слегка смутившись. У него были прежние серые глаза, но теперь в них застыл пронизывающий холод. Глаза, которые я когда-то так любила, были полны жесткости, которую я раньше и представить в нем не могла.
Эти прекрасные глаза.
От резкости, сквозившей в его взгляде, мне вдруг захотелось как можно скорее выскочить из комнаты, но одновременно, и это казалось невероятным, мне отчаянно захотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо. В этом новом Грейсоне ощущалась вселенская тоска ослика Иа. Словно грозовая туча клубилась у него над головой.
В нем не осталось ни капли прежней беспечности.
Но чем больше я смотрела на него, тем больше начинала понимать.
В его душе не было холодной злости. Раздраженного безразличия.
В его глазах застыла глубокая печаль.
Печаль не выражается в словах, она переполняет человека изнутри, отражаясь на его внешности. Во взгляде. В морщинках на лбу. В поникших плечах и в уголках губ.
Человеку не обязательно говорить о своей печали, чтобы его поняли. Другие просто должны внимательно приглядеться.
Всем надо порой замедлить шаг и присмотреться к окружающим.
Печаль Грея была искренней, и от нее щемило сердце.
Он продолжал смотреть на меня, не произнося ни слова.
Переминаясь с ноги на ногу, я натянуто улыбнулась.
– Помнишь, Элли Гейбл, из старших классов. Мы были…
Друзьями…
Мы дружили, Грей.
Мы были больше, чем просто друзья.
Как он мог забыть? Ведь он был рядом в самый сложный период моей жизни.
Я не могла говорить, потому что чем пристальнее он смотрел на меня, тем более неловко я себя ощущала. Неужели он и правда забыл меня? Разве такое возможно? Неужели это тот самый Грейсон, которого я когда-то знала?
Конечно, это был он. Глаза не лгут.
– Прости, неловко получилось. – Я хмыкнула, потому что всегда начинала нервно посмеиваться, когда волновалась. – Я просто подумала… – Я умолкла, давая ему возможность что-нибудь сказать.
Но он по-прежнему хранил молчание.
Скажи хоть что-нибудь, Грейсон.
– Просто… столько лет прошло, Грей. Ты отлично выглядишь! Правда. Я вижу, ты стал еще выше. – Что ты несешь, Элеанор? Мои ладони вспотели, мысли отчаянно путались в голове. – Клэр сказала, что у тебя две дочери, да? Это невероятно. В смысле, не то чтобы невероятно, ведь ты стал взрослым, а взрослые люди всегда заводят семьи. Все, кроме меня. Я все так же одинока, как маргаритка в вазе, – пробормотала я, с идиотским видом показывая ему безымянный палец.