Шаг за шагом Гиммлер уступал настойчивым уговорам д’Алкена. Ему нечего было терять. В середине июля он согласился принять генерала Власова, «недочеловека», которого несколькими месяцами ранее он называл «большевистским подручным мясника». Власов представлял собой последний неиспользованный источник энергии. В тот момент, когда казалось, что ничто не было способно предотвратить крушение Германии, когда вражеские дивизии рвались к самому ее сердцу, а армады бомбардировщиков крушили ее с небес, Власов стал еще одним «секретным оружием». Когда использование «Фау-1» и «Фау-2» потерпело неудачу, один немецкий чиновник назвал этот последний отчаянный козырь «Фау-100». Теперь Гиммлер согласился продвигать то, что ранее он отвергал и игнорировал.
Запоздалая смена тактики не могла не столкнуться с оппозицией внутри самой широко раскинувшейся империи СС. Личная и ведомственная вражда неизбежно наложила свой отпечаток на дело Власова. И д’Алкен, и Бергер находились вне юрисдикции РСХА Кальтенбруннера и, следовательно, имели прямой доступ к Гиммлеру или, по крайней мере, к его сотрудникам. Сам Кальтенбруннер по отношению к Власову поначалу занимал нейтральную позицию. Он передал Гиммлеру доклады гестапо, предупреждавшие против эксперимента Власова, а также отчеты СД, в которых подчеркивалась необходимость политической войны. На этой ранней фазе, весной 1944 г., борьба в пределах РСХА происходила между 3-м управлением (внутренняя СД) и 4-м управлением (гестапо), причем первая организация, то есть внутренняя СД, имела сильное влияние на провласовских инициаторов, а вторая, гестапо, упорно выступала против них. Несмотря на значительное давление со стороны гестапо, внутренняя СД отказалась передать документы по личному составу организации Власова. Ведомственный эгоизм все ближе и ближе подталкивал 3-е управление РСХА на сторону Власова. Тем временем Кальтенбруннер прозрел насчет потенциала этого оружия в бюрократической войне без правил, которая продолжалась в СС, и решил использовать его против Готтлоба Бергера, своего давнего врага. На втором этапе этой борьбы внутри СС двумя столпами конфликта стали Кальтенбруннер и Бергер.
Проблема, по которой высказывались мнения за и против Власова, в очередной раз оказалась вопросом о национальности. Бергер встал на сторону министерства оккупированных восточных территорий (и его протеже-сепаратистов), к которому он был прикреплен, а Кальтенбруннер склонялся на сторону Власова и его последователей. Гиммлер, хотя и испытывал личные симпатии к Бергеру, больше доверял суждениям РСХА, особенно после того, как Кальтенбруннер заручился против Бергера поддержкой Шелленберга, «передового» молодого бригадефюрера СС, возглавлявшего 6-е управление РСХА (внешнее СД – Amt VI). Бергер оказался в изоляции. Изначально Шелленберг не имел политической «концепции» для Востока, так как его 6-е управление должно было работать с кем угодно, лишь бы это оказалось полезным для дела разведки. Он поддерживал как «Великоросскую дружину», так и грузинских националистов-экстремистов, таких как Михаил Кедия. Только после неудачи операции «Цеппелин» по работе с нерусскими эмигрантами из Советского Союза Шелленберг обратился к несепаратистской позиции. К тому времени, когда д’Алкен убедил Гиммлера рискнуть с проектом Власова, Кальтенбруннер, вместе с внутренней и внешней СД, был готов его одобрить, тогда как гестапо продолжало придерживаться своей крайне антирусской позиции.