Тот факт, что во всех остальных аспектах Гитлер решил не вмешиваться в дело Власова, можно рассматривать как свидетельство его мнения о том, будто оно не заслуживало особого внимания. Он не рассматривал возможность сделать Власова «союзником», но по сути поддержал аргумент, который д’Алкен представил Гиммлеру: «Мы находимся в ситуации, когда на кон поставлены победа или поражение. Последствия будут интересовать нас только позже».
В этом отношении, вне зависимости от тактической гибкости Гиммлера, его собственные взгляды практически не изменились. По иронии судьбы, письмо, которое он продиктовал и подкорректировал в середине июля, было отправлено Кальтенбруннеру 21 июля – на следующий день после заговора, когда должна была состояться встреча с Власовым. Оно стало гротескным памятником невменяемости Гиммлера, нелепой и неестественной в условиях неопределенности, наступившей в результате заговора и отступления немецких войск.
«Перед немецким Ostzvall – «Восточным валом», который мы когда-нибудь построим, следует возвести на Востоке Ost-wehrgrenze – оборонительный рубеж из новых казаков, по образцу австро-венгерской «военной границы» и русской модели казачьих и солдатских поселений».
Только в этих пограничных поселениях в качестве пограничных войск Германии должны служить русские и украинцы, получая взамен свои собственные хозяйства. Вся земля к западу от этой линии будет отведена под немецкие поселения с некоторым количеством местных крестьян, которые будут здесь работать – под немецким управлением – в кооперативных хозяйствах. Гиммлер осознавал, что жителям Востока нужна некая общая система ценностей, но распространение среди них нацизма было бы безумием, а возрождать православие или насаждать на Востоке католицизм опасно. Он считал, что решение заключается в распространении тех религиозных сект, которые проповедуют ненасилие. Так, он распространил бы «среди всех тюркских народов» – то есть среди мусульман! – буддизм. Среди славян-христиан способствовал бы учению свидетелей Иеговы (Bibelforscher), членов которого в Германии заключали в нацистские концлагеря. Здесь же они вполне подошли бы, поскольку, по его мнению, являлись пацифистами, «антикатолическими» сельскими тружениками, которые не пили и не курили. Поэтому в июле 1944 г. Гиммлер настоял, чтобы Кальтенбруннер начал отсев заключенных из немецких концлагерей с целью обнаружения подходящих «богословов»!
Другим единственным современным выражением взглядов Гиммлера стало его пространное выступление перед высшим руководством партии и СС на совещании 3 августа 1944 г., на котором были подведены итоги государственного переворота 20 июля. Теперь он пытался убедить своих слушателей (и, возможно, самого себя), что Германия снова продвинется на «многие тысячи километров» вглубь Русской земли. Целью было и остается немецкое завоевание Востока вплоть до Урала, где на страже будут стоять войска и военно-воздушные силы, дабы обеспечить немецкому народу беззаботное будущее на века вперед. Именно в таком настроении Гиммлер согласился на встречу с Власовым.