Словно избалованный и несправедливо обиженный ребенок, Розенберг канючил: «Прошу вас, мой фюрер, сообщить мне, желаете ли вы, чтобы я продолжал свою работу в этой области… В свете последних событий я вынужден предполагать, что вы более не считаете мою деятельность необходимой».
Нет никаких свидетельств тому, что Гитлер когда-либо ответил или что Борман и Ламмерс вообще передавали ему это письмо. Розенберга переиграли, и он это знал. Тем не менее, не получив никаких противоположных указаний, он остался на своем посту.
И словно в довершение всех обид, на сцену вновь вышла другая немецкая жертва восточной политики – единственная, над которой Розенберг когда-то одержал победу, – Риббентроп и его министерство иностранных дел. Проблема Власова позволила последнему без особых усилий возместить некоторую часть своего былого влияния. В то самое время, когда фюрер отказался видеться с Розенбергом, Гиммлер и Риббентроп встретились с Гитлером и, по-видимому, получили одобрение на договоренность, в соответствии с которой СС будут заниматься с внутренними аспектами проблемы Власова, тогда как министерство иностранных дел разбиралось бы с международными последствиями. Инициативная группа приветствовала такое развитие событий, как дальнейшее «привлечение» Гиммлера на сторону политической войны. Ни Власов, ни его помощники не возражали против такой схемы: потеряв Штрик-Штрикфельдта, выброшенного за борт из-за его враждебного отношения к СС, они были рады приобрести нового и менее нежелательного в нравственном отношении «союзника», чем СС. Кроме того, участие министерства иностранных дел вызвало в их умах смутную и наивную надежду на обретение Власовым «дипломатического признания» рейха. Ради соблюдения баланса МИД поддержало сбивающий с толку и бесплодный союз с СС в плане помощи КОНР, сковав таким образом еще одно звено цепи, опутавшей фантомную сферу Розенберга.
Между тем приготовления СС и их соратников дошли до того момента, когда можно было определиться с местом и датой провозглашения нового комитета Власова. Вопреки отчаянному сопротивлению Розенберга, в качестве места провозглашения выбрали символ панславизма – Прагу, а персонал «Комитета освобождения народов России» подвергся тщательному отбору.
Перед лицом настойчивых требований своих помощников и лидеров эмиграции Розенберг вновь попросил о личной встрече с Гитлером – до 14 ноября, дня провозглашения КОНР. В письмах к Борману и Ламмерсу Розенберг выражал опасение, что предстоящая пражская церемония могла «способствовать продвижению панславянских идей». Он все еще ждал ответа, когда утром 14 ноября – именно тогда, когда мероприятие в Праге должно было вот-вот начаться, – он получил телеграмму от Ламмерса: «…Обергруппенфюрер Шауб (адъютант Гитлера) сообщил мне сегодня по телефону, что по причинам, которые я не могу здесь пояснять, у него нет возможности подать ваш запрос о личной беседе с фюрером до 16 ноября. Поэтому вы не можете рассчитывать на то, что в ближайшем будущем фюрер примет вас. В этой связи обер-группенфюрер Шауб подтверждает, что фюрер передал конкретные решения по делу Власова на усмотрение министра иностранных дел рейха и рейхсфюрера СС. В сложившихся обстоятельствах считаю необходимым посоветовать вам: в том, что касается ваших оговорок относительно планируемого дальнейшего ведения дела Власова, надо напрямую связаться с министром иностранных дел рейха и рейхсфюрером СС».